Джеймс вышел из больницы со странным чувством, в котором смешивалось облегчение и та радостная энергичная нервозность, какую обычно человек испытывает, став отцом. Конечно, он боялся, что Гари Гитарист задаст ему взбучку. Хотя, пожалуй, он опасался еще больше, что Гари Гитарист вообще не откроет ему дверь. Однако же он все равно с нетерпением ждал встречи с этим олухом. Его грела перспектива увидеть человека, которого однажды он чуть было не назвал вторым Ленноном при втором Маккартни, под которым подразумевал себя, но не назвал, чтобы Гари не начал ошибочно считать его равным себе.
К тому времени, как он покинул Вест-Энд и миновал Хемпстед-Хит,[80] Джули, с ее комой, находилась уже где-то на самых задворках его сознания. Когда же он стал приближаться к тому дому, адрес которого ему рассеянно продиктовал Майкл, все прочие мысли улетучились из его головы и в ней осталась только одна всеобъемлющая жгучая зависть. Она язвила его сильнее, чем если бы ему намазали яйца креозотом и обозвали самым большим кретином во всей вселенной. Дома в этом районе были не просто дома, а целые особняки, скорее даже поместья, да еще в Лондоне, отчего их стоимость, наверное, была не меньше, чем у целого княжества Люксембург. Это походило на телеигру «Сквозь замочную скважину»,[81] причем этот выпуск, по мнению Джеймса, был предназначен специально для него.
Большинство из этих домов были снабжены системами безопасности. Многие скрывались за высокими оградами с запертыми воротами. На некоторых виднелись желтые таблички, грозящие нарушителям границ чужих владений злыми собаками. Дом Гари Гитариста, как Джеймс с облегчением обнаружил, был лишен всего этого. Тем не менее он был чертовски большой. От ворот до парадной двери было так далеко, что Джеймс предпочел остаться в машине. Ему пришлось ехать по подъездной дорожке его гитариста, что было просто оскорбительно, и все это время его окружал сад, больше похожий на поле, в котором росла пара деревьев. По бокам подъездной аллеи стояли большие декоративные вазы, каждая размером с ванну в доме Джеймса, и все они были полны цветов. Джеймс решил, что непременно помочится в одну из этих чертовых штуковин, если Гари Гитариста не окажется дома.
Трава была недавно скошена — и Джеймс подумал, что это, наверное, означает наличие садовника, — а дорожка посыпана гравием. Джеймс не мог с определенностью сказать, почему это обстоятельство разозлило его больше всего, но дело обстояло именно так. Пока он медленно ехал по дорожке к дому своего прежнего гитариста, звук шуршащего под колесами гравия едва не вызвал у него рвоту. И все-таки не время упиваться горечью или жаждать возмездия. Всему свое время, и оно еще настанет, когда в гостиничном номере Гари Гитариста окажется заботливо оставленный там флакон с сиропом от кашля «Бенилин». Везучий ублюдок. Однако первым делом следует добиться главного, подумал Джеймс, а именно воссоздать группу «Собака с тубой».
Дверной звонок вызвонил мелодию песни «Eye of the Tiger».[82] Джеймс решил, что ничего ироничного в этом нет, и приготовился ждать. Он уже подумывал, не позвонить ли ему снова, но кому захочется выслушать подобное еще раз? А кроме того, дом действительно большой, Гари Гитарист мог, в конце концов, находиться в подвале или в какой-нибудь чертовой сауне.
Когда Гари Гитарист наконец открыл дверь, они просто уставились друг на друга. В последний раз они виделись лет двадцать назад. Тогда они вместе писали плохие песни, вместе терпели лишения, питаясь «быстрой» лапшой и пюре из картофельных хлопьев. И хотя они в итоге возненавидели друг друга лютой ненавистью, все-таки случаются в жизни моменты, когда забываешь о ненависти и помнишь только картофельное пюре. В такие моменты людям свойственно романтизировать свое прошлое или, выражаясь словами Джеймса, «немного мягчеть головой».
Вполне возможно, что Гари как раз переживал один из таких моментов, потому что он не захлопнул дверь и не ударил Джеймса. Он всего лишь произнес:
— Что бы ты ни предлагал, я на это не куплюсь.
Он говорил с легким американским акцентом, отчего Джеймсу захотелось сказать, что у него выговор, как у Шины Истон.[83]
— Хороший дом, Гари Гитарист. Твой?
— Нет, я просто выгнал хозяев. Что тебе надо?
— Поговорить.
— О чем?
— Может, все-таки впустишь меня? Или ты боишься, как бы я не увидел, что у тебя нет мебели?