Габриель смотрел на Кевина, и ему казалось, что тот говорит на каком-то непонятном языке. Габ уже научился вовремя умолкать, но тем не менее слегка ерзал на стуле. Он смотрел и слушал, и, если бы Клемитиус предположил, будто они в группе обмениваются мыслями, вынося их на суд друг друга, Габриель сказал бы ангелу, что он заблуждается. Уж ему-то было хорошо известно, что обмениваются они отчаянием.
Джули время от времени посматривала на Христофора. Сперва она просто бросала на него осторожные взгляды и, если тот поднимал глаза, тотчас отворачивалась. Но сегодня она выдерживала его взгляд несколько секунд. Наконец она подала голос:
— Не знаю, уместно ли сейчас об этом говорить, но мне хотелось бы сказать кое-что о человеке, которого я знаю… или знала.
Она смотрела на Христофора в упор. На этот раз глаза отвел он. Ему показалось, будто Джули от него чего-то ждет, и ему стало как-то не по себе. Тогда Джули перевела взгляд на Клемитиуса.
— Мне трудно осознать все происшедшее за последние несколько дней. Не то чтобы я не пыталась это сделать, просто я чувствую себя как бы изолированной от всего на свете. Мне хочется сделать усилие, чтобы все осознать, но…
— Но? — осторожно повторил за ней Габриель.
Джули улыбнулась понимающе и тепло, словно она знала нечто неизвестное остальным и скрывала от них, но не для того, чтобы раздразнить, а ради их же блага. Джули считала, что делиться своей болью означает вести себя агрессивно по отношению к окружающим. Хотя она никогда не высказывала эту мысль вслух.
— Но все, что с нами теперь происходит, немного похоже на сон.
— Возможно, вы говорите о диссоциации,[93] — заметил Клемитиус.
— Может, нам было бы легче заниматься вашей психотерапией, если бы мы могли увидеть людей, с которыми расстались, или что-нибудь в этом роде, — сказала Джули.
— Я с этим согласен, — тут же подхватил Габриель. — У меня такое ощущение, что мне было бы легче работать в группе, если бы я мог просто увидеть то, чего у меня теперь нет…
Христофор хранил молчание. Джули снова посмотрела на него. Она знала, что он добрый, но не знала, храбрый ли он. Христофор и сам не имел об этом ни малейшего представления. До этой минуты.
— У нас есть просмотровая комната, — заговорил он. — Кажется, я уже упоминал об этом раньше, за ужином, и у меня такое впечатление, что по крайней мере некоторым из вас было бы полезно там побывать. — Он не смотрел на Клемитиуса, он явственно ощутил, как всем его существом овладевает радостное возбуждение. Он даже слегка заерзал на своем кресле. — Думаю, что вы проявляете похвальное прилежание, но чего-то вам все-таки недостает. — Он взглянул на Джули, буравившую его взглядом. Выражение ее лица заставило его задуматься о том, что сам он испытывает в данный момент. Доволен ли он? Счастлив? Пока он не мог с точностью этого сказать. — Я могу ошибаться, но тем не менее спрашиваю себя, не поможет ли вид того места, которое вы оставили…
— Думаю, вы не ошибаетесь, — сказал Габриель.
— Я более чем уверена, что вы правы, — подхватила Джули, вставая.
— Эй, куда это вы собрались?! — воскликнул Клемитиус, которого происходящее ввергло в настоящий шок.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, ведь так, кажется, говорят? А потом, вам же хочется, чтобы наша работа продвигалась вперед, ведь хочется? — проговорила Джули. — По-моему, ваш поистине прозорливый коллега дает нам прекрасный шанс продвинуться.
— Вам очень повезло, что вы работаете бок о бок с таким человеком… то есть, я хотел сказать, с таким ангелом, как он, — заявил Габриель. — Я уверен, он в мгновение ока поможет вам достигнуть самых высоких показателей.
Эти слова можно было сравнить с настоящим пинком по яйцам, если бы таковые имелись у ангелов, и Клемитиус в ответ сморщился, словно от сильной боли. Джули открыла дверь, и Габриель встал, чтобы следовать за ней. Христофор посмотрел на Клемитиуса, и тот ответил ему злобным взглядом. Христофор попытался ободряюще кивнуть, но шея не повиновалась. Кевин молча наблюдал за этой сценой, но с места не двигался. Ивонна тоже — во всяком случае, пока до нее не дошло, что она оказалась в одной компании с Кевином и Клемитиусом. Тогда она тоже встала.
— Я только… — Не договорив, она вышла из комнаты следом за Габриелем.