Вздрогнув, она неожиданно проснулась. И тотчас облако паники, нависающее над ней с тех пор, как с Габриелем приключилось несчастье, снова сгустилось, и ей показалось, что ее сейчас стошнит. Звонил телефон. Элли протянула руку и, не глядя на дисплей, взяла трубку.
— Элли?
— Да.
— Это Сара, из больницы.
И Элли подумала: «Он умер. Он продержался до сегодняшнего дня, а теперь его не стало».
— Да? — прошептала она.
— Я просто хотела вас попросить, чтобы вы зашли ко мне, когда сегодня придете. Буду вам очень признательна. Мне надо с вами поговорить.
— Он умер?
— Его состояние остается без изменений, Элли. Я просто хочу перемолвиться с вами парой слов. Ладно?
— Почему… О чем вы хотите со мной поговорить?
— Это может подождать, Элли. Вам не о чем беспокоиться. У вас все хорошо? Процедура ЭКО прошла… нормально?
— Что вы имеете в виду? — Элли охватила легкая паника. Неужели Сара знает? И если да, чего от нее ждать? Может ли она забрать сперму обратно?
— Не пугайтесь, вам ничего не нужно мне рассказывать. Я просто спрашиваю вас: у вас все в порядке?
— Да, спасибо, — пропищала Элли каким-то детским голоском. — Насколько это возможно.
— Хорошо, в таком случае, когда придете, нам с вами нужно будет немного потолковать. Предпочтительно в то время, когда наш консультант начнет вести прием платных пациентов.
Положив трубку, Элли налила себе чашку чая и съела банан. Она думала о Габриеле, по крайней мере старалась думать. Теперь память о нем казалась ей куда более далекой, чем вчера. Не то чтобы она не могла вспомнить, как он разговаривал или ходил, — нет, дело заключалось в том, что место, которое он занимал в ее голове, совсем недавно находившееся в самом центре, чуть выше глаз и сразу за ними, теперь сместилось куда-то вниз. Она не помнила, как это произошло. Ей было грустно, однако грусть уже не обволакивала ее, как это было сразу после аварии, — эта грусть была другого сорта. Слезливо-мечтательная грусть, которую иногда испытываешь после секса. Элли допила чай, быстро переодела трусики, выбрала юбку и отправилась в больницу к Габриелю.
34
Христофор решил, что все исправить поможет ужин. Он сказал об этом Клемитиусу, но тот лишь отмахнулся. Христофор в своей жизни много и долго наблюдал за людьми, а потому держался мнения, что они больше любят собираться, делиться своими чувствами и разговаривать о волнующих их проблемах за хорошей едой и добрым испанским вином, а не на психотерапевтическом сеансе. Правда, подобная мысль показалась бы Клемитиусу кощунственной. Вообще-то, даже Христофору она казалась греховной, но тем не менее он верил в идею ужина, и его вера основывалась на том, что произошло за едой накануне вечером.
Сначала он зашел за Ивонной. Та сразу открыла дверь и тут же выпалила:
— Если вы пришли поговорить о моем уходе с занятия, то мне совершенно нечего сказать. Этот ваш коротышка — дурак, которому давно пора вынуть голову из собственной задницы.
— Э-э-э… вообще-то, я тут подумал, что было бы неплохо, если бы вы и все остальные, ну и я в том числе, снова поужинали вместе, — сказал Христофор.
Она посмотрела на него с сомнением.
— Там будет вино, — добавил он с улыбкой.
— Похоже, вы знаете, что путь к сердцу женщины лежит через ее печень, — согласилась она. — Только подождите минутку. Старые привычки очень живучи, знаете ли.
Она прошла в ванную комнату и через несколько минут появилась уже с помадой на губах и в другой блузке.
— После вас, — галантно поклонился ангел, пропуская ее вперед. И они отправились собирать остальных.
Габриель, похоже, сперва не расслышал, что к нему стучатся. Христофор постучал еще раз. Когда Габ наконец открыл дверь, вид у него был усталый и немного бледный.
— Мы вас разбудили?
— Нет.
— Что-то случилось? — спросила Ивонна и тут же прикусила язык. — Прошу прощения… Дурацкий вопрос.
— Нет… Сам не знаю, в чем дело… Во мне что-то изменилось.
— Изменилось в каком смысле? — спросила Ивонна.
— Сам не понимаю.
Он на секунду задумался.
«У него такой вид, — подумала Ивонна, — словно он состарился или, по крайней мере, у него тяжелое похмелье».
— У меня такое чувство… будто я умираю от какой-то болезни, понимаете? Такое возможно? Здесь?
Христофор нервно пожал плечами.
— Пойдемте с нами ужинать, — предложил он, почти ожидая услышать в ответ какое-нибудь саркастическое замечание типа того, что тарелка тальятелле[104] и немного свежего шпината ему, пожалуй, не слишком помогут, но Габриель просто кивнул и взял пиджак.
Затем они захватили с собой Джули и под конец Кевина, который, как показалось Христофору, посмотрел на него с подозрением, когда его пригласили поужинать, и лишь затем натянул пиджак и слегка поклонился. Выходя из своей комнаты, он ухмыльнулся, поглядев на Габриеля, который не обратил на убийцу внимания, и медленно пошел следом за Христофором в столовую. Стол был накрыт: две плошки с оливками, а также свежий хлеб и две бутылки вина. Ивонна тут же налила себе из одной, проигнорировав бокал, подставленный Кевином.
— Итак, — сказал Кевин, сам наполнив свой бокал, — что вы видели в этом небесном кинотеатре?
Сперва никто ничего не ответил. Джули поднесла бокал к губам, чтобы ничего не говорить. Наконец Габриель буркнул:
— Элли.
— Она хорошенькая… Наверное, — добавил Кевин рассеянно. Габриель не слушал его. — А ты? — спросил Кевин, переводя взгляд на Джули. — Что видела ты?
— Я видела своих друзей, Линн и Майкла, которые ухаживают за тем, что от меня осталось.
— Это было тяжело? Я имею в виду, увидеть своих друзей? — спросила Ивонна.
— Да, но оттого, что мне удалось их повидать, я чувствую себя теперь лучше. Может быть, тебе стоит повидать сына?
— Не думаю, что я к этому готова, — посетовала Ивонна. Но когда она произнесла эти слова, ей показалось, будто ее сердце, которое, как ей сказали, давно остановилось, стало биться немного чаще и, похоже, немного громче. — И потом, этот старый обормот, который вечно всем недоволен, наверняка мне этого не позволит.
— Это было бы несправедливо, — заявила Джули, глядя на Христофора. — Я хочу сказать, если Ивонна хочет увидеть своего сына, ей нужно дать такую возможность, правда?
— Что ж, если следовать вашей логике, то и Кевину нужно ее дать, — сказал Христофор.
— Никого я не хочу видеть, — возразил Кевин. — Я отношусь к психотерапевтическому процессу серьезно.
Однако его слова никого не заинтересовали.
Христофор на миг задумался. Джули была права: каждый заслуживал такой возможности, и если логика, которой он следовал, когда привел Габриеля и Джули в просмотровую комнату, была верна — согласно ей, увиденное должно помочь им примириться с тем, где они и для чего, — то она, конечно, оставалась верной и в отношении других.
— Я с удовольствием отведу вас в просмотровую комнату, — сказал Христофор Ивонне, — когда вы почувствуете, что к этому готовы.
Ивонна кивнула и посмотрела в свой полупустой бокал.
— Спасибо, — ответила она. — Скажи, не могла бы ты пойти вместе со мной? — Она посмотрела на Джули.
Ивонна никогда не считала, что для хорошего самочувствия ей требуется компания других женщин, однако здесь она обнаружила, что ее мучит некое непонятное чувство, которого она не ощущала уже очень давно, — смутно похожее на одиночество, хотя и сама не желала этого признать.
104
Разновидность лапши, классическая итальянская паста, которую подают с соусом болоньезе.