На некоторое время Иосиф потерял дар речи, таращась на гостя изумленными глазами.
Тот с жаром продолжал:
— Ты же знаешь мою Марию. Красавица, каких сыскать трудно! Щечки — персики зрелые! Губки — словно вишня в соку. Грудь — что дыни медовые, сами в рот просятся. А остальное…
— Спору нет, хороша девица, — перебил родственника Иосиф, к которому, наконец, вернулась речь, — но уж больно молода она для меня. Что я буду с ней делать?
— Да то же, что с первой женой делал! — вскинул руки Исаак.
Хозяин дома в ответ крякнул и смущенно потупил взор.
— Не сомневайся! — родственник похлопал его по колену, — ты как увидишь ее тело, так твой боец вскочит не хуже чем у жеребца годовалого! Кувшин с водой на нем сможешь носить!
Теперь настала очередь Иосифа теребить бороду.
— А что, если прав родственник? — думал старый плотник, — что, если женитьба на молодой девушке вернет мою мужскую силу?
Иосиф стал вспоминать, когда в последний раз видел дочь Исаака. Кажется, это было на пасху у храма. Мария шла тогда под руку с матерью и на лице ее блуждала задумчивая улыбка.
— Действительно, хороша девица, — продолжал размышлять плотник, — вот только цену за нее родственник заломил непомерную.
— Ладно! Беру твою дочь в жены! — вслух произнес он, — давай теперь цену обговорим.
О цене спорили долго, до хрипоты. В конце концов, ударили по рукам. Тут же составили ктубу, брачный договор. Выкуп за невесту, могар, в окончательном варианте включал в себя бычка, двух овец, мешок риса и отрез льняной ткани. По взаимной договоренности, свадьбу и обручение совершили в один день (вместо обычного промежутка в двенадцать месяцев). Свадьбу справили скромно. Во дворе дома Иосифа за столом, кроме жениха с невестой, сидели дети Иосифа, дети родственника и он сам с супругой. Разговаривали мало, больше ели и пили. Мать Марии то и дело украдкой вытирала слезы с глаз. Лишь солнце стало клониться к горизонту, начали расходиться. Дети Иосифа ушли вместе с гостями, оставив молодых в доме одних.
Проводив родню, Мария тут же принялась убирать грязную посуду со стола. Потом нагрела воду, стала эту посуду мыть. Иосиф молча сидел в стороне, сложив руки на коленях, и наблюдал за молодой женой. Когда с посудой было покончено, Мария взялась за веник.
— Завтра подметешь, — тихим, но властным голосом распорядился хозяин дома.
Мария распрямила спину и вопросительно посмотрела на мужа. Тот медленно поднялся, подошел к жене и взял ее за руку.
— Пойдем, я покажу твою комнату.
Пройдя через переднюю, мужскую часть дома, они зашли на женскую половину, состоящую из двух комнат. В одну из них Иосиф завел молодую женщину.
— Раздевайся и ложись, — указал он на широкую, низкую кровать, служившую ранее ночлегом для первой жены плотника.
Повернувшись к мужу спиной, Мария сняла с себя одежду и юркнула под одеяло. Иосиф шагнул к малюсенькому оконцу, единственному в комнате, и закрыл его куском материи. Теперь комната освещалась лишь одинокой свечой, стоявшей на невысоком столике в углу помещения. Иосиф скинул с себя одежду и, осторожно ступая, подошел к кровати. Опустившись на колени, он медленно стянул одеяло с тела молодой женщины. Мария закрыла глаза и отвернула лицо к стене. Ее грудь то судорожно вздымалась вверх, то резко оседала. Мышцы на животе нервно подрагивали. Иосиф наклонился и осторожно коснулся губами соска одной груди, потом другой. Затем пустил в ход язык. С надеждой и одновременно страхом прислушивался старый плотник к своим ощущениям. Горечь и разочарование постепенно закипали у него в груди. Нет! Обманул его родственник! Не под стать он годовалому жеребцу! Дряхлый мерин он, а не жеребец!
Заскрежетав зубами от досады, Иосиф вскочил на кровать и уселся верхом на жену. Зажав пенис между женской грудью, он принялся двигать тазом взад и вперед, но убедившись вскоре, что таким способом не добьется желаемого результата, сдвинулся вверх и, обхватив руками голову жены, придвинул к себе…
Через четверть часа тщетных усилий, потный и обессиленный, старый плотник сполз с кровати, сгреб с пола свою одежду и вышел из комнаты. На следующую ночь Иосиф вновь решил попытать счастья, и вновь его постигла неудача. Так продолжалось несколько ночей к ряду, пока, наконец, Иосиф не понял, что время его безвозвратно ушло и теперь ему остается на этом свете лишь состариться и достойно умереть.
Иосиф откинул одеяло, встал и, держась за перила, спустился с крыши во двор. Вчера он получил заказ. Его старинный приятель, живший в соседней деревни, купил вола и теперь ему требовались новые, большие ясли для корма. Работа несложная. Много времени не займет. Больше уйдет на дорогу до деревни и обратно. А потому Иосиф встал сегодня рано, рассчитывая по холодку добраться до места. Он сходил в уборную, умылся и быстро совершил шахарит, утреннюю молитву. Положив в кожаный мешок с инструментами пшеничную лепешку, старый плотник покинул дом.