В.ЛИНШТЕ
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
1
По грязновато-подмерзшим изогнутым улицам столицы на исходе последнего февральского дня, 29-го числа, разгуливает Смерть.
Для нематериальных сил не должно быть определения ни пола, ни расы, ни возраста. Смерть выглядит никак. Но, не говоря уже о смерти, почему-то почти все персонажи в религиях, мифах, даже нематериальные - мужчины, бородатые, и явно в возрасте. Кто это придумал?
Создатели наверняка сочинили всех их по своему подобию, а потом приписали им пол, длину волос, характер, и даже, наверное, рост и вес. И никто ни разу не объяснил, почему именно так.
Откуда, например, берутся всякие «старухи с косой» да еще в плаще? Или джентльмен в черных пальто и цилиндре, с тростью? Значит, это - кому как привидится? Смерть, которая не имеет образа, сегодня тоже выглядит как человек, что как бы соответствует некоторым логическим представлениям, но чьим?
На вид это мужчина, весь в черной, тяжелой коже - брюки, ботинки, куртка, перчатки - точно рокер. Худое лицо слегка небрито. Мрачный взгляд – сразу внушает страх и тревогу. Но выражение при этом надменно-насмешливое. Как будто терминатора обучили мимике.
Его рука в перчатке ложится на плечо наркомана, курящего за трамвайной остановкой.
- Чего тебе? – скорченная физиономия наркозависимого нагло взглянула в лицо Смерти, но не прямо в глаза.
- Курить вредно, – перчатка вынула из пальцев остаток сигареты и отправила в урну.
- Ты кто такой?
- Коллектор. Пора оплатить с процентами ощущения рая.
И, наконец, попавшись расфокусированным взглядом в мрачную глубину зрачков Смерти, наркоман упал, скрючившись, как обожженное насекомое… Перчатка провела по лицу сверху вниз, закрывая глаза покойного.
На противоположной стороне улицы, прыгнувший из окна шестого этажа парень, лежит на прошлогодней траве, весь кроваво-грязный, очень быстро дышит, и жалеет о совсем недавнем решении порвать с жизнью. Человек в черном наклонился.
- Надоело? Как скажешь, я не против. Скучно стало жить? А знаешь, как скучно мне?
- Я, я всего лишь…
Последний выдох. Смерть повторил жест перчаткой. Всего через минуту, в подъезде одного из ближайших домов, зайдя в лифт, некая старушка слышит: «Подождите, пожалуйста, секунду!». Она оглядывается, и видит Смерть. Вошедший за ней человек в черном ухмыльнулся, и она, обомлев, протрясла голосом:
- За мной? Пора?
- Еще нет, чуть позже. Пожалуйста, на 17-й.
- Значит, за моей соседкой?
- Да. Попрощаться успели?
- Мы стараемся не говорить о неприятном.
- Я, по-вашему, неприятность? – он зажег сигарету - На вашем месте я бы называл себя дарящим покой избавителем. Но вам даже всей жизни не хватает до этого додуматься. Хорошо, что я не на вашем месте. До скорой встречи, мадам.
- А когда эта встреча? – старушка отмахивалась от дыма.
- Скоро, не волнуйтесь. Но живите, будто я приду завтра. Memento Mori!
Выйдя из лифта, Избавитель прошел до двери с номером «109». Старуха, казалось, протрет взглядом на нем дыру.
- Ваша следующая, 110-я, верно?
Старуха кивнула и поспешила в свою квартиру. Едва защелкнула все три замка и в придачу навесила цепочку, она сразу достала со дна старушачьей сумочки мобильник.
- Скорая?
Тем временем, в 109-й, в узком проходе между кухней и прихожей, лежала седая, преклонных лет, женщина.
- Доброй ночи, мадам! Мердок. Упокоитель. Явился забрать остатки вашей жизни. Как же так?! Вас предупреждал доктор, что давление в вашем возрасте не шутка, а вы…
Мердок перевел взгляд на кухонный стол, с которого стекали на пол остатки черного напитка, всего пара глотков которого стали последними для непослушной старушонки.
- …кофейком балуетесь! Еще ведь были силы, вам можно было еще двенадцать лет прожить. И целых сто пятнадцать дней! – закатив глаза, прикинул Мердок, - а знаете, так много людей меня просят избавить от невыносимой боли – душевной или физической. Просят прийти раньше времени, закрыть им глаза. Избавить. Но эти люди выживают, потому что на это есть причины. А вы сами себя ради сомнительных удовольствий убиваете. Я, конечно, всякое повидал, и все же до сих пор не понимаю большинства людей. Ваши слабости такие глупые. Вы готовы целые годы жизни ради коротких всплесков удовольствий и эмоций обменять. Как мне скучно! С каждым годом все меньше интересного. Впрочем, нам пора.
Мердок провел перчаткой над глазами старухи. Она так и не успела полностью осознать, кто у нее был последним гостем. Лишь ее растерянный, глядящий в потолок взгляд провинившегося ребенка, которого вот-вот накажут за проделки, закрылся веками без ресниц. Если точнее, это был взгляд коровы, которая не понимает, что ее через минуту собьет поезд. Но она послушно шагает по рельсам, идя на верную смерть, не боясь гудков встревоженного состава. Мердок прячет это выражение, закрыв ее глаза, и исчезает под приближение шагов работников «скорой» и МЧС.