Бабушка замолчала, уставившись в темноту окна. А я стояла оглушенная бабушкиным признанием. Что это было? Сон, удивительно похожий на реальность? Предчувствие? Предвидение?
Сердце бешено колотилось, руки дрожали, и я не могла сказать ни слова.
— Ладно, будем надеяться на лучшее, — наконец сказала бабушка и села за стол.
Ужинали мы в абсолютной тишине. Говорить совершенно не хотелось — оно и не удивительно. И тишина была какой-то особенной. Не было в ней ни неловкости, ни обиды, ни раздражения, только гнетущая усталость.
После ужина бабушка пошла смотреть телевизор, а я осталась убирать со стола и мыть посуду. Справилась я достаточно быстро и у меня еще оставалось время, чтобы дочитать книгу. Но читать не хотелось — хотелось лечь и смотреть в потолок. Засыпать мне было страшно. Я боялась, что как только усну, мой кошмарный сон повториться опять, и я ничего не смогу с этим поделать.
Я прилегла на кровать, чтобы разгрузить спину. «Не спать,» — приказывала я себе — «Пару минут, чтобы расслабиться, и я пойду к бабушке смотреть…» Что я пойду смотреть додумать я не успела, потому погрузилась в сон.
Глава VIII
— Это поразительно, — услышала я за своей спиной. — Крис, вы когда-нибудь наблюдали подобное?
— Такой уровень только у высших хранителей, — приглушенно ответил Крис.
— Она даже не воспользовалась световыми подсказками! — доктор Свит явно был от чего-то в восторге. — Такое впечатление, что она видела ситуацию изнутри.
Я кашлянула.
— Я вообще-то здесь, — пробормотала я.
— Конечно-конечно, — засуетился доктор. — Пойдемте. Крис. — кивнул доктор Свит, прощаясь.
— До свидания, доктор. До свидания, Аврора, — Крис попрощался с нами и сел в свое кресло.
Доктор ловко подхватил меня под локоть и вывел из комнаты.
— Это удивительно. Такого уровня подготовки редко кто достигает. В основном приходится довольствоваться должностью модератора, как у Криса. Вы понимаете меня?
— Да, — ответила я, хотя мало понимала, о чем он говорит.
Доктор Свит мчался по коридору, тянул меня за собой и все восторгался моими способностями. Хоть бы объяснил, что за способности у меня такие. Но спрашивать напрямую мне было неловко. Спустя какое-то время мы остановились у двери, резко отличающейся от остальных. Это была высокая распашная дверь, обитая черным дермантином, до боли напоминавшая советские кабинеты чиновников высшего ранга. На золотистой табличке, прибитой к двери, было выгравировано: «Отдел кадров». Доктор Свит отдышался и постучал. Не дожидаясь ответа, он тут же толкнул одну из створок дверей, и мы прошли внутрь.
За советской дверью оказался советский кабинет, словно срисованный с советских фильмов. За конторкой восседал типичный представитель советского бюрократизма — мужчина неопределенного возраста, в темно-коричневом костюме тройке, белой рубашке и темном галстуке в горошек. Он перебирал какие-то папки, сортировал бумаги, сосредоточенно изучая каждый листок.
— Добрый день, Антон Анатольевич, — вежливо поздоровался доктор Свит.
— А-а-а… Товарищ доктор! — мужчина улыбнулся, поблескивая золотыми коронками (или это был мост?). — По какому вопросу вы на этот раз?
Он взглянул на нас мельком и снова погрузился в чтение документов.
— Понимаете, — доктор как-то странно переминался с ноги на ногу, несколько неуверенно пригладил волосы у висков и закашлялся.
— Я вас внимательно слушаю, — не отрываясь от бумаг, заторопил доктора Антон Анатольевич.
— Мы пришли за распределением, — уверенность доктора совсем исчезла, и он практически промямлил последнее слово.
— Направление, — Антон Анатольевич протянул руку, но даже не взглянул в нашу сторону.
— Речь идет о самородке…
Доктор говорил так тихо, что даже я, стоя рядом с ним, практически ничего не услышала. Антон Анатольевич замер на мгновение, а затем резко подскочил и подбежал к нам.
— Вы думаете, она та самая?! — почти прорычал он, внимательно изучая меня.
Что-то зловещее и неприятное было в этом человеке, внутренне я вся сжалась и мечтала поскорее выбраться отсюда. Доктор часто закивал, а потом покачал головой.
— Понимаете, я еще не уверен до конца, но вполне возможно, что это и есть…
Антон Анатольевич жестом прервал его речь.