— Сядь, чтоб тебя, и заткнись, чтоб тебя, — прорычал его Агент по Соцобеспечению.
И был, пожалуй, единственный «некрутой» момент в работе офицера ГСО: ты мог быть выше закона, но не выше Человека. Уличная мудрость гласила, что свиньям не удастся «опустить» всех Гсошников: за это они и получили признание как Группа Содействия Общественности, как бы они ни назывались — Криспы, «Действуй!», ПЕТА или «Право на Жизнь».
Но если свиньи не могут тебя одолеть, они могут заставить тебя присоединиться к ним. Голова-на-Молнии сел, чтоб его, и заткнулся, чтоб его.
— От твоего округа давно не поступало достаточных взносов крови, — сказал Болтон. — Тебе необходимо что-то сделать. Немедленно. Я начинаю раздражаться.
Голова-на-Молнии моргнул:
— Что? Ты хочешь, чтобы я заставил их встать в очередь к Кровомобилю?
Ему никогда не удавалось разглядеть, каким был Болтон — толстым или худым. У Болтона была большая голова с курчавыми темными волосами, прилипшими от пота к лысине на макушке — государственному служащему полагался кондиционер, но сегодня он не работал, — и самая бледная кожа, какую начальнику ГСО когда-либо доводилось видеть.
— Меня не колышет на фиг, как ты это сделаешь. Если хочешь, подвесь их за ноги и выпусти у них кровь по трубочкам. Главное, проверь, чтобы не было гепатита и чтобы товар был быстро заморожен.
Кабинет был настолько тесен, что Голова-на-Молнии едва мог шевелиться, не задевая локтями плакаты на стенах, которые, как и склеившиеся от влажности кипы бумаг на металлическом столе Болтона, он не мог прочитать. Больно было думать, что свинье, наделенной правом распоряжаться жизнью и смертью Головы-на-Молнии и всех его зипов, выделили под кабинет такую гнусную дыру.
— Послушайте, мистер Болтон. — В конце концов можно и подлизаться немного, от этого тебя не убудет. — Я пытаюсь с этими людьми, типа, построить что-то. Они надеются на меня, что я смогу защитить их от Гсошников, не обладающих тем общественным сознанием, которое есть у меня, например, от Патриотического Парка. И я так понимаю, что чем больше они строят, тем больше им причитается. Вместе со мной и с вами.
Болтон подался вперед, опираясь на руки. Его руки напоминали обесцвеченную колбасу, вылезающую из коротких рукавов. Волосы на них были такими бледными, что казались прозрачными.
— Тебя можно и заменить, паскуда, — сказал он.
— Но-но, потише! — воскликнул Голова-на-Молнии с хорошо отрепетированным бешенством. — Не надо на меня давить. Я представляю Общественность — людей, угнетаемых и эксплуатируемых Системой, где Доминируют Белые Самцы.
— У нас здесь район с мультикультурным населением, Голова-на-Молнии. Возможно, ты не представляешь достаточно широкий спектр, откуда тебе знать? Мы под каждым камнем в Бейкерсфилде можем найти тебе замену, а тебя самого быстренько заставим исчезнуть.
Голова-на-Молнии сделал глубокий вдох, успокаивая свою ярость. Он кивнул, конвульсивно, словно его кукловод не вполне справился с ниточками.
— Вам нужна кровь, — прохрипел он, — вы ее получите. А что вы с ней делаете-то, а? Пьете, что ли?
Лицо Болтона превратилось в пухлый кулак.
— Не умничай тут со мной, раздолбай.
Голова-на-Молнии откинулся назад и умиротворяюще помахал руками. Социальный работник вздохнул:
— Это для ребятишек. Ты же смотришь телевизор, правда?
— Да, конечно, сэр. Помогает формулировать общие национальные ценности.
— Ага. Мы запретили пистолеты, оружие любого рода, запретили даже знать, как оно применяется. И все же мы имеем миллион убийств в год — это один процент населения — благодаря контрабандистам, держателям подпольных складов, спекулянтам и другим эгоистичным элементам. Чтобы справиться с этим, Национальное Здравоохранение нуждается в поддержке.
Он откинулся в кресле и уставился на Голову-на-Молнии глазами, похожими на голубой мрамор.
— От тебя требуется внести свой вклад в дело спасения бедных, истекающих кровью детишек. Или я вставлю еще одну молнию тебе в шею и забуду застегнуть.
Катана был настолько потрясен, что сначала повернулся, чтобы посмотреть на наглеца, а уж потом высвободил руку.
В ублюдке не было ничего особенного: сантиметров на восемь пониже Катаны и ненамного выше Монализы, а мяса на костях почти совсем не наросло. На нем были рваные полотняные брюки, подпоясанные веревкой, и куртка из джутового мешка. Для темнокожего он был довольно смазлив. В этом Катана разбирался.