— Красивый дом, — заметила Алекс, ощущая необходимость что-то сказать.
Джаред иронически улыбнулся.
— Но немного подавляет?
— Очень подавляет.
Наступило недолгое уютное молчание: оба неспешно пили бренди,
— Хочешь увидеть весь дом? — предложил он неестественно небрежно.
На губах у Алекс появилась чуть заметная улыбка.
— А я уж боялась, что ты никогда этого не скажешь!
Джаред протянул руку, взял у нее рюмку, поставил ее на столик. Обхватив руками тонкие запястья Алекс, он помог ей подняться на ноги.
— Теперь, когда ты видела первый этаж… С этими словами он увлек ее следом за собой в прихожую, откуда вверх поднималась изящная лестница.
— Я видела только прихожую и гостиную, — напомнила она ему, оглядываясь на несколько закрытых дверей.
— А больше ничего интересного внизу и нет. Самая важная комната наверху.
От интонации его низкого голоса у Алекс по коже побежали мурашки.
— Да? И что же это за комната такая? — спросила Алекс, обхватывая его руками за шею.
Джаред подхватил ее на руки.
— Главная спальня, — ответил он, прикусывая ей мочку уха. — Какая же еще?
Она рассмеялась, утыкаясь лицом ему в шею.
— Гм, такой способ передвижения мне нравится, — прошептала она. — Очень романтичный.
У Джареда оказалось несколько своеобразное представление о том, что значит «показать» ей спальню: он опустил ее на большую кровать и сразу начал стягивать с нее одежду. Алекс спорить не собиралась. Она только протянула руки и начала помогать Джареду освобождаться от его одежды. Она почти ничего не увидела в этой комнате: только то, что кровать просторная, матрас упругий и что ее окружает тепло Джареда. Больше ее ничего не интересовало, а потом она крепко уснула, ощущая у себя на талии тяжелую руку любимого.
Посредине ночи Джареда внезапно разбудили ее стоны. Приподнявшись на локте, он всмотрелся в искаженное мукой лицо Алекс. Ее жалобные крики раздирали ему сердце. Он наклонился, чтобы обнять ее, но тут полные боли слова заставили его замереть.
— Пожалуйста, не надо! — молила она детским голоском. — Сейчас темно, и там прячутся всякие чудища. Нет, папочка, пожалуйста, не заставляй меня там оставаться! — отчаянно вскрикнула она.
Джаред привлек ее к себе и ласково разбудил.
— Алекс, малышка, все в порядке, — нежно повторял он. — Это только дурной сон. Ш-ш!.. Я здесь. Никто тебя не обидит, я обещаю. — Он ласково отвел влажные пряди спутавшихся волос у нее со лба. — Все хорошо, малышка.
Алекс широко раскрыла глаза, но смотрела на него, не узнавая. Только спустя несколько секунд она хрипло произнесла его имя и тесно прижалась к нему.
— Джаред? Пожалуйста, не разрешай ему там меня оставлять! Ну пожалуйста!
Она прильнула к нему и начала чувственно о него тереться. Пустив в ход губы и руки, она заставила его дойти до полного исступления и лихорадочно любила его. Алекс и прежде случалось брать инициативу в свои руки, но она еще никогда не пребывала в таком напряженном возбуждении, как в эту ночь: казалось, их союз должен был прогнать все ужасы ее сна.
Потом потрясенный Джаред лежал без сна, держа в объятиях мирно уснувшую Алекс. Когда он в прошлый раз разбудил ее во время кошмара, который подозрительно походил на сегодняшний, Алекс отказалась от его помощи. Сегодня она отчаянно любила его, словно это помогало ей прогнать все тени. Сжав зубы, он вспоминал слова, которые вырвались у нее перед тем, как он ее разбудил. Утром он намерен был потребовать, чтобы Алекс сказала ему правду, и заставить ее рассказать все — захочет она того или нет.
На следующее утро, когда Алекс проснулась, она обнаружила, что Джаред стоит над ней с большим подносом в руках.
— Завтрак, миледи, — чопорно доложил он, вручая ей вместо халата одну из своих рубашек.
— Гм, к такому можно легко привыкнуть.
Она с улыбкой приняла от него рубашку и накинула ее на плечи.
Джаред присел на край постели и взял себе вторую чашку кофе.
— Этой ночью тебе снова снился дурной сон, — заметил он обманчиво небрежным тоном.
Алекс покраснела и опустила голову.
— Извини, что я тебя разбудила, — пробормотала она, отказываясь смотреть на него.
Он нежно взял ее за подбородок и приподнял ей голову.
— Алекс, что за ужасную вещь сделал твой отец, что воспоминание об этом преследует тебя все эти годы? — ласково спросил он.