Джулия ГАРВУД
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Глава 1
Охотник терпеливо поджидал жертву.
Маркиз из Кейнвуда затеял смертельно опасный розыгрыш. Он не сомневался, что до Дикаря с Отмелей уже дошли слухи о наглеце, что, выдавая себя за него, пожинает плоды славы о его злодеяниях. А значит, пират непременно выползет из своего логова, подгоняемый ни с чем не сравнимой, по слухам, гордыней. Он обязательно захочет наказать дерзнувшего. По крайней мере Кейн на это очень рассчитывал. И как только Дикарь объявится – тут-то Кейн его и сцапает.
И тогда будет положен конец всем легендам и слухам.
У маркиза просто не оставалось иного выбора: паук ведь никогда не покидает паутины, а назначенная за голову разбойника награда никого не прельстила. Удивительно, но среди моряков не нашлось ни одного предателя, хотя обычно сия братия готова мать родную продать, причем за несравненно меньшую сумму. Однако расчеты Кейна не оправдались. Моряки, все как один, внезапно заявили, что деньги их нисколько не интересуют. И тому, как человеку опытному и к тому же цинику по натуре, оставалось только предположить, что ими двигало отнюдь не бескорыстие, а обыкновенный страх. Страх и подозрительность.
Ибо тайна, окутывавшая личность легендарного пирата, с некоторых пор приобрела характер некоей святыни. Никто не мог бы похвастаться, что видел Дикаря своими глазами. Зато нашлось немало тех, кто неоднократно замечал его корабль «Изумруд», бороздящий водную гладь, словно камень, пущенный из пращи самого Господа – во всяком случае, так заявляли все, кто сподобился наяву лицезреть сию картину. Тень этой мрачной красоты наполняла ужасом титулованных светских джентльменов с тугими кошельками, рождала злорадные ухмылки на лицах записных злодеев и горячие благодарственные молитвы на устах отверженных. Не секрет, что Дикарь с удовольствием делился добычей с бедняками.
И все же на борту этого загадочного корабля никому никогда не удавалось заметить ни одного матроса, что, безусловно, только подливало масла в огонь, и паутина слухов, сплетен и догадок вокруг неуловимого пирата разрасталась день ото дня.
К тому же, судя по всему, Дикарь отличался завидной широтой интересов: о налетах разбойника на суше шла молва не менее грозная, чем о морских. При этом жертвами его всегда оказывались богатые знатные особы высшего света. Кроме того, пират обычно заранее предупреждал тех, против кого планировал очередное предприятие. Для этой цели была изобретена особая визитная карточка в виде чудесной белой розы на длинном стебле. Предполагаемая жертва просыпалась одним прекрасным утром и обнаруживала визитку у себя на подушке. Зачастую одного взгляда на белоснежный венчик было достаточно, чтобы нагнать на человека смертельный страх.
Нельзя было также не заметить, что беднота охотно идеализировала загадочного пирата. Эти люди не сомневались, что на самом деле Дикарь – некий весьма романтический джентльмен.
К их восторгам и славословиям не могла не присоединиться и церковь, ведь пират частенько оставлял на папертях целые груды сокровищ, поверх которых, конечно, лежала все та же белая роза. У епископа язык бы не повернулся проклинать Дикаря. Скорее уж он возвел бы его в ранг святого, если бы не опасался неодобрительного отношения множества влиятельных лиц общества; в итоге пират удостаивался упоминания о себе, как об отъявленном мошеннике, однако всякий раз этот отзыв сопровождался легкой усмешкой и многозначительным подмигиванием.
Военный департамент отнюдь не разделял подобной снисходительности. За голову пирата назначили награду, а Кейн увеличил ее вдвое. Он выслеживал негодяя из личных соображений, не сомневаясь, что цель оправдывает средства.
Око за око, зуб за зуб. Надо наконец прикончить пирата.
Ирония ситуации заключалась в том, что противники до смешного напоминали один другого. Обыватели страшились маркиза. Его деятельность по заданию правительства во время войны была окутана покровом мрачной тайны. Сложись обстоятельства иначе – он по-прежнему не обращал бы на пирата внимания, но Дикарь, впав в смертельный грех, причинил зло ему лично, и равнодушие сменила жажда мести.
Уже много ночей подряд Кейн проводил в самом сердце лондонских трущоб, в таверне под названием «Не унывай!» среди портовых рабочих. Привычно занимал угловой столик, спиной к стене, и терпеливо дожидался появления Дикаря.
Маркиз вращался в этих злачных кругах с легкостью человека с темным прошлым. Здесь его титул никого не волновал: имели значение лишь физическая сила, беспощадность во время стычек и равнодушное отношение к процветавшим в таких местах пороку и жестокости.
Таверна стала вторым домом маркиза. Могучее сложение, легко угадывавшиеся под одеждой мускулы призваны были остудить пыл его возможных противников. Густая темная шевелюра, загорелое лицо и глаза цвета штормового неба в былые времена то и дело заставляли розоветь щечки прелестных дам, однако с некоторых пор те же самые дамы в один голос твердили, что ненависть сделала маркиза холоднее камня, а глаза его поражали их чувствительные души безжизненной невыразительностью. Сам Кейн сих слухов не опровергал.
И коль скоро ему угодно стало изображать Дикаря – мало кто усомнился бы в такой мистификации. Местные сплетники приписывали Дикарю высокое происхождение и считали пиратство обычным чудачеством. И Кейн не преминул воспользоваться этими сплетнями. В первый раз он явился в таверну в самом изысканном костюме, рискнув прикрепить на лацкане сюртука роскошную белую розу. Сия заметная деталь, безусловно, направила мысли окружающих в нужное ему русло.
Маркизу тотчас пришлось продемонстрировать великолепное владение кинжалом, очищая место за столом. О да, он был одет, как денди, однако во время драки выказал абсолютное равнодушие к таким мелочам, как честь и достоинство, чем за несколько кратких мгновений снискал расположение окружающих и внушил страх. А достойная самого Геркулеса фигура и ловкость не могли не пробудить в душах многих еще и восхищения. Кое-кто из самых дерзких даже отважился подступиться с расспросами. Уж не тот ли он самый Дикарь?.. Кейн предпочел оставить щекотливый вопрос без ответа, однако по легкой ухмылке на губах матросы сделали определенный вывод. А когда он заметил трактирщику, что местные ребята сообразительны, как черти, те, похоже, решили, что докопались до истины. Не прошло и недели, как по всем злачным заведениям со скоростью ветра разнеслась весть о ежевечерних визитах самого Дикаря в «Не унывай!».
Лысый ирландец по прозвищу Монах, ставший владельцем таверны благодаря передергиванию в карточной игре, каждый вечер перед закрытием подсаживался к Кейну. Он один был посвящен в тайну задуманного и всем сердцем одобрял действия маркиза, ибо также считал, что Дикарь должен заплатить за причиненное горе. Удивительно, но с того самого дня, как Кейн избрал его заведение местом для своей игры, оно поразительно процветало. Судя по всему, любому и каждому не терпелось хоть одним глазком взглянуть на пресловутого Дикаря, и Монах, пользуясь случаем, заломил баснословную цену за бессовестно разбавленный водой эль.
Хотя череп трактирщика был абсолютно голым, брови с лихвой восполняли недостачу. Огненно-рыжая густая курчавая поросль встречалась даже на изборожденном морщинами челе. И вот теперь Монах терзал свои замечательные брови, искренне сочувствуя маркизу.
– Вы терпеливы, словно блоха, что ждет-пождет своего шелудивого пса. Молюсь лишь об одном: пусть решимость не оставит вас.
Затем, плеснув в бокал маркиза добрую порцию бренди, трактирщик отпил прямо из бутылки.
– Рано или поздно вы выманите его. И думаю, поначалу сюда явится пара-тройка его парней припугнуть вас. Посему нелишним будет напомнить: не оставляйте спину незащищенной.
Монах отхлебнул и поморщился.
– Дикарь весьма щепетилен по части своей репутации. Ваш розыгрыш наверняка прибавит ему седины. И конечно же, он вскоре объявится. Ха, держу пари, он придет сюда не позднее завтрашнего вечера.