И все-таки в конце концов Андреа пришла к выводу, что вечер прошел бездарно и что она совершила ошибку, дав ему свой телефонный номер. В самом начале, как только дела стали приобретать интересный оборот, в баре появились несколько дружков Кобры, и один из них сообщил ей, что Кобра — не настоящее имя, а на самом деле ее кавалера зовут Эд Дебонер.
Вот тогда-то интерес к новому знакомому пошел на убыль. Она ни за что никому не признается, что встречалась с парнем с таким прозаическим именем. В отличие от романтического прозвища Кобра (или Змей, или даже Крыса) имя Эд никак не вязалось с беспечным ездоком на «харлее», готовым в любую минуту распрощаться со свободой. Имя Эд вообще не годится для настоящего мужчины. В лучшем случае так могут называть говорящую лошадь в цирке. А что уж тогда сказать о фамилии? Дебонер!..
Когда Андреа услышала его фамилию, то чуть не поперхнулась содержимым бокала.
— Собираешься домой, малышка? — поинтересовался Кобра, небрежно растягивая слова.
Андреа снова принялась перекатывать во рту жевательную резинку.
— Не-а.
— Тогда давай выпьем еще.
— У тебя же нет денег.
— Так закажи выпивку для меня, я с тобой рассчитаюсь позже, малышка.
Хотя в начале вечера ей нравилось обращение «малышка», поскольку казалось проявлением страсти, исходящей из уст крутого парня Кобры, это же самое слово, произнесенное Эдом Дебонером, теперь утратило былое очарование.
Андреа громко щелкнула жевательной резинкой.
Кобра протянул под столом руку и погладил ее по бедру. Она встала и направилась к барной стоке.
Подойдя к ней, в одном из посетителей Андреа узнала Ричарда.
Когда Джулия увидела Майка, Генри и Эмму, сидевших за столиком у края танцевальной площадки, ее лицо осветилось радостной улыбкой. Она протянула Ричарду руку:
— Пойдемте! Кажется, я нашла свободное местечко.
Протолкавшись через толпу, они подошли к столику.
— Привет, ребята! Не ожидала вас здесь увидеть, — произнесла Джулия. — Как дела?
— Да ничего, — ответил Генри. — Вот решили после ужина зайти куда-нибудь, чтобы немного развеяться, посмотреть, как люди отдыхают.
Ричард стоял за ее спиной, и Джулия подтолкнула его вперед.
— Хочу вам кое-кого представить. Знакомьтесь. Это Ричард. Ричард, это Эмма и Генри. А это — мой лучший друг Майк.
Генри протянул руку.
— Привет! — сказал он.
Ричард на секунду замешкался, прежде чем ответить на рукопожатие, и кивнул:
— Привет.
Затем настала очередь Эммы и Майка. Когда Джулия посмотрела на Майка, тот улыбнулся, но справиться с истинными чувствами не смог. Лицо Джулии слегка раскраснелось от стоявшей в помещении жары. Майк подумал, что она удивительно красива.
— Присядете к нам? — предложил Генри. — У нас тут как раз имеется парочка свободных стульев.
— Нет, нам бы не хотелось причинять вам беспокойство, — ответил Ричард.
— Какое тут беспокойство? Присаживайтесь. Посидите с нами, — сказала Эмма.
— А вы точно не будете возражать? — спросила Джулия.
— Не говори глупостей, — отозвалась Эмма. — Мы же твои друзья.
Джулия улыбнулась и, обойдя стол, села на свободное место. Ричард последовал ее примеру. Когда они устроились поудобнее, Эмма перегнулась через стол и произнесла:
— Расскажите нам о себе, Ричард.
Разговор поначалу не клеился и шел натужно, поскольку Ричард не слишком охотно произносил что-либо, кроме ответов на заданные вопросы. Время от времени Джулия сообщала присутствующим какую-нибудь дополнительную информацию о нем, иногда шутливо подталкивала его локтем в бок, побуждая к продолжению рассказа.
Когда Ричард говорил о себе, Майк изо всех сил старался изобразить на лице искренний интерес и дружелюбие.
До известной степени этот человек был ему действительно интересен, правда, по той причине, что Майку хотелось лучше представить себе соперника. Однако чем дальше продолжался разговор, тем более безрадостным представлялось ему будущее, которое можно было бы сравнить с судьбой лосося, осмелившегося плыть против течения. Теперь и Майк понял, почему Ричард привлек внимание Джулии. Он неглуп, красив — если, конечно, кому-то может нравиться такой тип подтянутого, атлетически сложенного мужчины — и в отличие от Майка окончил колледж и немало попутешествовал по свету. Ричард вел себя сдержанно, не отпускал никаких шуток, но его внутренняя зажатость проистекала не из высокомерия, а скорее из застенчивости. Его отношение к Джулии было видно невооруженным глазом. Когда она вступала в разговор, Ричард не сводил с нее глаз. При этом вид у него был как у молодого супруга, проснувшегося наутро после первой брачной ночи.