Может, мне и показалось, но в этом угодливом галдёже я отчётливо расслышал подспудное ёрничество. Кажется, дружки этого киношника (или кто они ему там на самом деле?) скрыто стебались над ним. А тот этого и не понял, но разозлился ещё больше:
– Пасти закройте и не смейте повторять за этим придурком! За такое издевательство над моим рангом его убить мало!
«Ага! Значит, слово „фикси“ вовсе не имя, как я подумал? А какой-то термин в иерархии этих фокусников? – стало до меня доходить. – За глаза их в народе называют так брутально, а их это бесит… Хотя чего в этом брутального или обидного?… Знал бы, заранее спросил у Братася… – прислушался, обеспокоился: – Интересно, кто-нибудь заметил, как меня зверски затолкали в машину?… И можно ли мне надеяться на какую-то помощь?…»
Судя по отсутствию сирены сзади или криков «Стоять!», никто моим похищением не озаботился. Даже спасённая мною девица сбежала, не заморачиваясь последствиями для своего спасителя. Но с этим-то ладно, глупо ожидать благодарностей за добрые дела, чаще всего неприятности всё равно ударяют жестоко по темечку, только уже сменив адрес своего получателя.
Что там снаружи и где мы, оставалось только догадываться. Но уже минут через десять по резкому ускорению и отсутствию остановок я понял, что мы выбрались из города и теперь едем по трассе. Это меня ещё больше опечалило:
«А подонки-то не шутят! Хорошо если просто в лес завезут да по шее накостыляют. Но вдруг они какие-нибудь мафиози местные? И для них человека убить, что два пальца вверх поднять? И ведь даже поговорить с этими уродами толком не получится… И не откупиться… И даже собравшись да сконцентрировавшись, я с ними тремя… ну ладно, пусть двумя, никак не справлюсь…»
Не скажу, что мне часто в жизни драться приходилось, но случалось. Потому что ещё будучи на службе я не просто стал отличником боевой подготовки и выделялся даже среди своих братьев-десантников. Имелись основательные поводы для хвастовства. Так что в последующие годы жизни мог чётко, одним ударом свалить любого буяна или гопника. Да порой и в нашей среде работников искусства на вечеринке или на корпоративе лучше меня никто не мог какого-нибудь драчуна успокоить. Меня так и называли порой: лучший вышибала среди гениев по компьютерным эффектам и лучший гений по компьютерным эффектам среди вышибал. Бесспорная истина.
Только сейчас я оказался не готов к жестокой схватке по двум причинам. Первая – давно толком не тренировался, да и новое, пусть омоложённое тело ещё толком не освоил. Ну и вторая – не чувствовал заломленной правой руки, которую продолжали удерживать, и у меня стали неметь прижатые ноги. Вдобавок головой упирался настолько неудобно, что она только чудом ещё не лопнула. Левый глаз оказался жёстко прижат к коврику и уже ощутимо наливался гематомой. Конечно, злость нарастала, и я сейчас мог бы загрызть врагов зубами, попадись те в мою пасть хотя бы кусочком плоти. Только вряд ли это мне поможет при скоропалительных разборках. Да и будут ли эти разборки вообще? Троица моих похитителей примолкла и никакой информацией меня больше не снабжала.
Ещё минут пятнадцать мчались по автостраде. После чего пять минут чуть мне шею не сломали на плохой грунтовой дороге. И только когда остановились в каком-то месте, один из громил обратился к прыщу. Причём в его тоне прозвучало явное сомнение:
– Вожарин! – именно так на слух звучало обращение в точности, хотя моё сознание пыталось перекрутить это слово сразу в пять понятий одновременно: шеф, барин, начальник, вождь, господин. – Неужели вот так просто и бросим его вниз?
– Конечно, нет! – заверил с ядовитой радостью фикси, выходя из машины. – Вначале я ему объясню доступно, куда он попал и что с ним сейчас будет. Затем поломаем ему рёбра и вышибем зубы. И только потом отправим его на встречу с братьями нашими меньшими… Доставайте его!
Меня брутально выдернули наружу, ударив при этом и по второму глазу. Так что вначале я ничего не видел. Да и не чувствовал, что со мной делают. Вроде как пытались поставить на ноги. Зато всё хорошо слышал и обонял какие-то жуткие миазмы.
– Хм! Отдавили ножки-то! – вынес вердикт один из телохранителей вожарина. – И глаза закрыты, слезятся.
– А слышит хоть?
– Несомненно! Ведь мы его по ушам каблуками не били, перепонки целые… Гы-гы-гы!
Во мне ещё теплилась какая-то надежда, что всё обойдётся. Ведь не настолько мы с прыщом стали врагами, чтобы дошло до смертоубийства. Но последующие фразы этого ублюдка, прозвучавшие под возобновившееся кваканье лягушек, развеяли мои упования на здравый смысл: