Я затаила дыхание, боясь спугнуть неожиданно посетившую меня удачу.
— … и мне, пожалуй, пора ее выслушать, а то уж больно радикально его мнение с твоим расходится, — закончил он.
Я перевела дыхание, старательно удерживая нейтрально-заинтересованное выражение на лице. Все. Все! На следующей же неделе я прощаюсь со скамьей запасных и — они оба могут в этом даже не сомневаться! — навсегда.
По вечерам мы тоже обсуждали эти проблемы, но недолго. По вечерам мы искали моему ангелу работу. И в этом направлении картина открывалась не менее удручающая. Нет, предложения в Интернете, конечно, были — но психологи требовались, как правило, для работы в организациях: школах, консультационных центрах, отделах клиентской поддержки различных фирм. Частнопрактикующими специалистами мало кто интересовался. Мой ангел категорически отказался даже рассматривать перспективу постоянной работы на каком бы то ни было предприятии. Одно дело, сказал он, отлучаться изредка на час-другой, и совсем другое — ежедневно оставлять меня без присмотра на полдня. Я попыталась было возмутиться очередным выражением недоверия здравости моего мышления, но он так глянул на меня, что я поняла, что тема закрыта.
Мы решили оставить его резюме на сайтах поиска работы, но с ним все оказалось также вовсе не так просто, как рисовалось моему воображению в свете его блистательной биографии. Раздел «Образование» нам было, чем заполнить, но «Опыт работы»? Мы даже почитали информацию о существующих методиках психологического воздействия. Почитали — и переглянулись. Непонятно, но здорово. В моем случае это было еще объяснимо, но и у ангелов, судя по всему, данные методики не практиковались. Лучше не рисковать.
В конечном итоге, пришлось нам написать таинственно-интригующий текст общего плана. «Специалист высокого уровня (диплом… Университета по специальности «Практическая психология», четыре года стажировки в…., Германия) (пришлось в его сертификате посмотреть, где он стажировку проходил), с многолетним опытом работы (Ну и что, что после учебы всего два года прошло — кто сказал, что у него практики во время стажировки не было?) дает частные консультации по вопросам разрешения конфликтов в личностной (Я — тому пример), семейной (Он и с родителями меня консультировал) и профессиональной (И с Франсуа, между прочим, тоже) сфере».
М-да. Получилось нечто похожее на объявление ворожеи-знахарки в газете. Но что может написать, скажите на милость, начинающий специалист, у которого в трудовой книжке — одна, максимум две сиротливые записи присутствуют?
В контактной информации я указала свой e-mail. Можно было и номера телефонов оставить, конечно, но я с ужасом представила себе звонок заинтересовавшегося возможного клиента — посреди бела дня, у меня в офисе. Что мне отвечать — «Оставьте свой телефон, он перезвонит Вам, как только освободится»? А на вопрос «С кем я говорю?» — «Секретарша», что ли, небрежно бросать? И еще и полушепотом, чтобы сотрудники не расслышали? Нет уж. Пусть на e-mail вопросы шлют — заодно и on-line услуги предложим. По вечерам.
Глупо было ожидать мгновенно вспыхнувшего интереса. Но я ожидала. И каждый вечер проверяла почту. В которой, разумеется, ничего не находила. И расстраивалась. Поэтому в пятницу, когда после работы мы поехали проверять мои варианты волшебного слова «Сезам» для двери его квартиры, я даже обрадовалась — не будет сегодня с экрана смотреть все тот же список старых сообщений.
Еще накануне, дома я выписала на отдельный листик все цифровые комбинации, которые пришли мне в голову. Кто ее знает, эту бабушку-соседку — вдруг она круглосуточно на посту у глазка стоит? А так все выглядит совершенно правдоподобно: мы записали все временные коды и теперь проверяем, какой из них последним был.
Когда мы вновь оказались у двери с номером 411 (на этот раз мы нашли ее быстрее, но с подъездами все же опять запутались), я вручила ему заветный листик и кивнула в сторону замка. Все-таки это — его квартира, неудобно мне распоряжаться — пусть и открывает ее сам, и заходит первым. С первым набором цифр он справился не сразу, отыскивая на ощупь нужные кнопки. Ничего. Ясно — значит, по дате его рождения в эту квартиру не пускают. В целом, это даже разумно; нечего облегчать грабителям условия работы. Ничего, у нас еще варианты есть.
Оставшиеся три комбинации он набрал намного быстрее. И… опять ничего. Ни одна не подошла. Ни номер его паспорта, ни дата его выдачи, ни даже романтический вариант — дата нашего знакомства.
Чтобы не напрашиваться на общение с милицией, я буркнула: — Пошли отсюда, — уныло представляя себе, сколько раз мы будем возвращаться к этой сцене во всех наших будущих разговорах.
Но он вдруг бросил отрывисто: — Подожди, — сосредоточенно хмурясь и пристально глядя на замок. Затем он еще раз поднял руку и мгновенно набрал какие-то шесть цифр. Замок упрямо не подавал никаких признаков жизни. Я потянула его за рукав. Он не менее упрямо мотнул головой и набрал восемь цифр. Мне вдруг почудилось, что дверь взирает на нас с холодной надменностью банковского сейфа. Покосившись краешком глаза направо, я еще настойчивее потянула его за рукав. Не глядя на меня, он процедил сквозь зубы: — Последний раз, — и набрал, на этот раз, семь цифр. Замок жизнерадостно замигал.
У меня в самом прямом смысле отвалилась челюсть. Распахнув дверь, он повернулся ко мне с широченной улыбкой. — Я знал, что они оставили нам именно этот код! — воскликнул он торжествующе, жестом приглашая меня войти первой.
Он знал?! Он придумал кучу своих вариантов — и ни слова? В то время как я соловьем разливалась, рассказывая ему принципы выбора кода и перебирая все возможные комбинации?
Я вошла в эту чертову квартиру — только для того, чтобы не высказать ему все, что я думаю об ангельском коварстве и скрытности, в коридоре, в пределах слышимости отдельных любознательных представителей человечества. Но первым из меня почему-то вылетел вопрос, который я планировала задать чуть позже — когда иссякнет благородное негодование, уступив место любопытству. Нет, когда-нибудь мне нос все-таки оторвут!
— Что ты набрал?
— Ты не поверишь! — Он улыбнулся еще шире, закрывая дверь.
Ну конечно, куда уж нам! Они, небось, число сотрудников в штате ангелов-хранителей кодом поставили — пойдите, Татьяна Сергеевна, догадайтесь! Нет, вряд ли — что-то многовато их получается. — И все же?
— Я набрал твою дату рождения, — рассмеялся он. — И согласись, в логике им не откажешь: это ведь ты все это придумала, — он повел вокруг себя рукой.
Я молчала, не зная, что сказать. В этот момент я окончательно поверила, что меня там, наверху, действительно воспринимают всерьез, как неотъемлемую часть его жизни, а значит, и работы… вот пусть только попробует еще раз отстранять меня от участия в ней!
Чтобы совсем уж не расчувствоваться, я спросила: — А почему ты три раза набирал?
— Ты же сама сказала — от шести до восьми цифр, — ответил он. — Сначала я набрал только две последние цифры года, потом — полную дату, а потом ноль из дня выбросил. Они знали, что такой код я никогда не забуду.
Я сглотнула комок в горле. Чтобы заполнить чем-то образовавшуюся паузу, я неловко пробормотала: — Ну, пойдем, осмотрим, что ли, твои владения?
Квартира его мне очень понравилась. Он рассказывал мне, что ему дали самую маленькую квартиру, но, по всей видимости, ангельские представления о маленькой двухкомнатной квартире весьма радикально отличаются от человеческих. Мало того, что кухня в ней была размером с мою спальню, так в ней еще и две ванных было! Хотя, с другой стороны, может, в новых домах сейчас других планировок и не бывает…
Все в этой квартире было светлым, в песочно-бежевых тонах: и стены, и пол, даже мебель. Мебели было немного, и оттого, наверное, квартира казалась еще более просторной. Мне даже показалось, что со временем эта жизнерадостная солнечность нервировать начнет. Впрочем… Я же здесь жить не собираюсь.
Обойдя всю квартиру, заглянув в обе ванных и спальню, спрятавшуюся в конце второго от входа коридорчика (Ого, тут кто в дверь будет ломиться — в спальне не услышишь!), я по привычке отправилась на кухню. Нет, это скорее — столовая. Выйдя на балкон, примыкающий к кухне, я увидела реку и буйство зелени на ее берегах.