Лучше тебе знать правду, чем жить в иллюзиях.
Фролыч поднимает темно-синие глаза с тяжелыми воспаленными веками. Наконец, он его услышал.
– Я сделал что-нибудь не так? – в усталом голосе звучит сарказм.
– Все не так! Хотя бы то, что отец даже за человека тебя не считает.
– Вот как, – философски замечает Фролыч, продолжая работать. – А я уж было подумал, что он решил меня оживить.
– Не смешно, – Назарий встает, прохаживается, заложив руки в карманы. – Он никогда этого не сделает, ты это прекрасно знаешь.
– Тогда к чему весь этот цирк? – Фролыч приподнимает густые кустистые брови. – Давай, иди отсюда, ты мне уже надоел.
– Я просто хочу тебе помочь, – у Назария снова появляется что-то щемящее в душе, но он отгоняет это прочь. Абсурдность собственных слов давит его, и он сам рад уйти, да только жаль оставлять Фролыча одного. И лучше бы с ним побеседовать о чем-то таком, отвлеченном и хорошем… Но Назарий не может. Во всяком случае – сейчас.
– Ты мне очень поможешь, если не будешь мешать, – ворчливо отзывается Фролыч. – Я должен успеть сделать заказ вовремя.
Назарий с печалью отходит от него. А ведь он прав. Прав во всем. Он делает все, что может, чтобы выжить, глушит себя работой, не обращая внимания на то, кому достаются ее результаты, и просто живет одним днем. Может, потому, что у него нет будущего. И даже его привязанность к Назарию ничего не дает, ведь невозможно поменять отца, как и изменить прошлое.
Все было бы проще, если бы ему можно было сделать пластическую операцию. Но где взять деньги? Оттого он и сидит в четырех стенах, редко выходит, да что и говорить – он пропадет один. Его нигде не примут, и он сам не пойдет к людям за помощью. Поэтому и держится за то, что имеет.
Уходя, Назарий внутри себя искренне и безотчетно завидует детям, которые живут в детском доме. У них, по крайне мере, есть выбор.
7 глава
Вернувшись домой, Назарий застает отца в холле. Ну почему тот как всегда не вовремя появляется перед ним! Будто нарочно подкарауливает момент. Отец может по глазам распознать, где он только что был. В лучшем случае начнет говорить какие-то гадости, а в худшем – снова грозиться выгнать Фролыча из его квартиры.
В руке у отца рамка с фотографией. Он смотрит в нее и как будто бы ничего не замечает. Даже когда Назарий случайно задевает ногой полку для обуви, и та неприятно дребезжит, тот не поворачивает головы.
Не нужно быть слишком проницательным, чтобы не догадаться, что это за рамка. Вряд ли там фотография матери Назария, которая лет десять назад уехала в Германию, попала в автокатастрофу и умерла на месте. Почему она туда поехала – отдельная история. Просто отец выгнал ее за какую-то ерунду – она недостаточно хорошо похвалила его картину. Он тогда еще рисовал и пытался как-то раскрутить свое творчество, но ничего не вышло. Видать, таланта оказалось мало. Мама взяла свою крохотную дочь и ушла в тот же день, не попрощавшись с Назарием. Видимо, взяла то, что успела: отец ей всерьез угрожал, что было в его духе, жутко кричал и ломал мебель – у Назария тот день четко запечатлелся в памяти. И вот она как-то добралась до соседнего города, где жили дальние родственники, взяла денег взаймы и полетела в Германию к родителям. Как ее пропустили с ребенком в аэропорт без разрешения от отца – загадка. Наверное, поэтому отец не верит, что его дочь погибла вместе с женой, когда в автобус врезалась фура. Он упорно считает, что ребенка она оставила тем самым дальним родственникам, чтобы ему насолить, а в Германию уехала одна.
Отец внимательно рассматривает фото. На нем – его маленькая дочь, Сара. Ей там три года – фотография сделана как раз накануне семейного скандала.
– Снова звонил, снова пытался пробить линию, – бормочет он, не глядя на Назария. – Эти немецкие родственнички сведут меня с ума. Они что-то скрывают, иначе чего бы им уходить от разговора?
– Вряд ли они скажут тебе правду, – вежливо поддерживает разговор Назарий, только чтобы тот не устроил допрос, где он был сейчас.
– Я уверен, что моя дочь жива, а эти негодяи нарочно путают следы, – продолжает отец, взмахивая рамкой. – Вот я доберусь до них, и тогда меня ничто не остановит.
– Теперь ты думаешь, что она живет с ними в Германии? – Назарий давит подступивший зевок. Эта тема тянется из года в год и никогда не наскучивает отцу. Тот даже пытался поехать в Германию, но его не пропустили, и спрашивается, из-за чего? Из-за скандального характера! Умудрился поругаться с контролерами и еще какими-то высокопоставленными лицами – и все, прощай поездка. А потом его с головой захватил бизнес… Но тема о Саре всплывала неоднократно, причем отец умудрялся повторять одни и те же слова с завидным постоянством.