Поговорить с ними, свидетелями, по отдельности? Эту мысль Жилин отмел. Нет, мы уж лучше по-другому.
Шкаф рядом с письменным столом один был занят не книгами. Жилин подошел. Наверху - пистолеты на подставках, и дуэльная пара, дорогая, в серебряных накладках, на красном сукне в раскрытом футляре. Внизу - кинжалы и сабли, и рог в серебре, Жилин охотно это все посмотрел бы ближе, в руках подержал, но сдержался. На средней полке, откуда удобнее всего взять, стоял тот самый кофейный набор.
Савва Матвеевич откинул дверцу. Спиртовка на подставке, медной, чеканной, над ней - медный же короб с песком, пальца на два насыпано. Занятная вещица. Две турки, большая и малая, щипцы еще какие-то, мельничка с ручкой и увесистый мешочек с кофе. Здесь же, рядом, фарфоровый кофейный сервиз. Чашки белоснежные с золотой каймой, подставка для ложечек - ангелочек, тоже бело-золотой, обнимает стакан, в котором ложечки и стоят, серебряные с позолотой. И на круглой сахарнице - тоже ангелочек, лукаво смотрит исподлобья, устало опустив золоченые крылышки.
Жилин, взявшись за фигурку, приподнял крышку - сахарница пуста. Сосчитал чашки - двенадцать.
- Чашка князя - одна из этих?
- Конечно, - ответил Николай, и, предвосхищая вопросы, добавил:
- В ней не было яда. Полицейские эксперимент провели. Кофейную гущу с мясом смешали и скормили собачке. Та осталась жива и здорова. Тоже и с сахаром.
- И его скормили собачке?
- Именно. Я тоже съел пару кусков! - глаза молодого князя впервые задорно блеснули, княгиня при этом задрожала, а мадам ниже склонила голову.
Жилин усмехнулся. Два уж, полицейское расследование имело место быть.
- Уверяю вас, сударь, мы все пили этот самый кофей с этим самым сахаром. А за два часа до кофея мы все за одним столом ужинали, и я не припоминаю, чтобы папеньке подавали что-то особое. Так, маменька? Тетушка? И вы тоже подтверждаете, мадам Полин?
Все подтвердили, кто кивком, кто словесно.
- Это прекрасно, сударь. Но случилось то, что случилось - ваш отец мертв. И следствие по делу еще отнюдь не окончено. Простите за откровенность, но если бы я приехал сюда для расследования, то ни на минуту не поверил ни в какое самоубийство. И, скорее всего, я арестовал бы вас. Да, Николай Петрович. Если бы не нашел другого виноватого. И совсем не удивлюсь, если губернатор распорядится провести расследование заново, и завтра за вами явятся.
- Но почему? - наконец-то забеспокоился Николай. - Разве не очевидно, что папенька принял яд, когда сидел в одиночестве здесь в кабинете? Он просматривал бумаги, а мы в это время были в гостиной... Потом он позвал нас... Вот и все!
- А с чего бы это? - усмехнулся Жилин. - Какая причина была вашему отцу покончить с собой? Он не последний человек в губернии, его все знают. Знают, что он здоров и жизнелюбив. То, что незадолго до смерти предавался кручине... Этого маловато будет. Вы говорите, что князь сидел один в кабинете, но когда позвал вас, он был бодр и весел? Не казался потрясенным, угнетенным, нет?
- Что вы себе позволяете?! - опомнилась княгиня. - Разве вы не уверили меня... что... в интересах сына!
- Конечно, ваше сиятельство, - кротко взглянул на нее Жилин. - Именно так. Господа, давайте, во имя нашего дела, по возможности точно восстановим те печальные обстоятельства. Попросим вас, Николай Петрович? А если вы что-нибудь забудете, мадам, думаю, подскажет.
- Как угодно, - пробормотал Николай. - Итак, мы все, то есть, городничий, Ивлев, Полин и я, расселись вокруг стола, - он показал на овальный стол слева от письменного. - Нет, сначала папенька попросил Полин выставить на стол посуду из шкафа, то есть чашки, ложки и сахарницу. Кофейный прибор стоял на столе и был разогрет, папенька заранее зажег спиртовку. Он что угодно мог сделать заранее, сударь...
- Не будем отвлекаться. Итак, мадам Жако расставила посуду. Каждому по чашке.
- Нет, просто выставила чашки на край стола возле папеньки. Я ей помог, принес сахарницу и ложки. Ивлев еще... о, простите, это несущественно...
- Господин Ивлев был не вполне трезв после ужина и позволил себе шутку в адрес меня и князя Николя, - ровным голосом объяснила мадам, - но его сиятельство оборвал господина Ивлева, и тот сразу извинился.
- Это несущественно, Полин... Потом папенька засыпал кофе в турку и стал варить... Ах, да, перед этим мы с Полин по очереди крутили мельницу. Папенькина блажь. Не пойму, почему он не велит намолоть кофе заранее. Итак, кофе сварился, его разлили по чашкам. Сам папенька и разливал. Потом все брали сахар из сахарницы. Вот этими щипцами.