Войдя внутрь, она увидела, что комната была обычным гостиничным номером с двуспальной кроватью, телевизором, маленьким столиком и стульями. Номер находился не на этаже пентхауса, а этажом ниже резиденции Карузо.
Когда он закрыл за собой дверь, она занервничала, никогда не думая, что зайдет так далеко.
Ангел был единственным, кто сломал лед, скрестив свои татуированные руки на груди.
— Итак, я полагаю, раз ты здесь, а не Лука, ты решила не говорить ему о кольце.
— Я не знаю, что...
— Не ври мне, Адалин. Я не дурак, — холодно оборвал он ее.
— Может быть, если бы ты не был таким козлом, я бы не захотела ему рассказывать, — сказала она совершенно серьезно.
Как будто она и так не нервничала, Ангел подошел к ней.
— Пойми, я не хороший человек, и я отношусь к тебе не иначе, чем к кому-либо другому. Ты хотя бы видела, как я разговариваю с другими Карузо, кроме Тома? — Он не стал ждать, что она ответит, уже зная ответ. — Я разговариваю с Томом, потому что мне приходится. Так что не волнуйся, милая, ты не особенная. Мне никто не нравится.
— Тогда сделай себе одолжение и просто уйди, придурок, — прошипела она.
Довольная его отношением, она направилась к двери.
— Ты не так поняла. — Поймав ее за запястье, когда она проходила мимо, он притянул ее назад, чтобы она посмотрела в его темные глаза. — Ты думаешь, я хочу быть здесь? Меня заставляют остаться здесь.
— Ч-что?
— Я залог, милая. Лука держит меня здесь, чтобы сохранить мир между семьями, чтобы держать Лучано в узде.
Теперь все это имело смысл. Она задавалась вопросом, какого черта он был здесь после того, как Хлоя была похищена его отцом. Она не могла не задать вопрос, который теперь заполнил воздух между ними...
— Что случится, если твоя семья не останется в строю?
— А ты как думаешь? — Он поднял руку, изобразив пальцами пистолет, и направил его в сторону своего виска.
Адалин сглотнула желчь, поднимающуюся в горле. Взгляд его глаз показал ей, что с ним что-то не так. Он начал впускать ее в себя, позволяя ей увидеть, что на самом деле хранят его глаза.
Она медленно отступила назад, страх поселился в ней, хотя она не знала, был ли он ее или его, но она могла видеть его - видеть, что он чувствует.
Он был в ловушке. В ловушке, как животное.
— Ты должна была сказать ему, что я сделал. — Он шел к ней, пока ее ноги не уперлись в тумбочку, и между ними не осталось ни сантиметра пространства. — Потому что рано или поздно...
Она закрыла глаза, когда он поднес муляж пистолета, который держал у своего черепа. В ее сознании словно раздался звук выстрела.
Почувствовав прикосновение к голове, она снова открыла глаза и увидела, что его пальцы все еще в форме пистолета, но теперь он был направлен на нее. Тяжело дыша, она попыталась отступить назад, но тумбочка удержала ее на месте. Все, что она могла сделать, это держаться за нее, чтобы сохранить устойчивость.
— Теперь, если он узнает, что ты знаешь, — он слегка надавил кончиком своего чернильного пальца глубоко в ее кожу, — там может быть пуля и с твоим именем.
— Ты охренел, — прошептала она, осознав всю его глубину.
Он провел кончиками холодных пальцев по ее лицу, пока они не исчезли у него под боком. Закрывая от нее свои серые глаза, они снова стали мертвыми.
— Как отец, как сын.
— Я отказываюсь в это верить. —
Челюсть Ангела сжалась. Он не понимал, что совершил ошибку. Он позволил ей увидеть плохое, да. Однако он не понимал, что она обнаружила паранойю, а за ней - шрамы.
— Ты бы не оттолкнул того парня с дороги сегодня, если бы был таким же, как он. Ты бы просто позволил ему ударить меня. — В это она действительно верила.
Наклонившись, он прошептал ей на ухо предупреждение, которое никогда не давал другим, пока не становилось слишком поздно.
— Не недооценивай меня, Адалин. Это будет последнее, что ты сделаешь.
Он только что угрожал мне?
Наблюдая, как он уходит, она начала убирать руки с тумбочки, когда почувствовала, как что-то металлическое прикоснулось к ее коже.
— Тебе лучше уйти.
Адалин подошла к двери, которую он держал открытой, и в последний раз посмотрела ему в глаза. Теперь она лучше понимала падшего ангела. Она должна была быть более осторожной.
Ее взгляд опустился к его шее, где чернел черный волк. Животное можно было держать в клетке только до тех пор, пока оно не сломается: либо сдастся, чтобы умереть, либо сойдет с ума, пытаясь снова стать свободным.
— Прощай, Ангел.
Десять
Шах и мат, засранец
Ангел сидел на полу, глядя на деревянную дверь с металлическим замком, и понимал, что уже слишком долгое время в доме царит тишина.