Переглянувшись, мы с ней кивнули друг другу, сделали пару шагов в разные стороны и реализовали, наконец, принятое ею решение — приняли облик нашего сына.
Эта мысль возникла у нее сразу после того, как бледная немочь появился на земле.
Оказалось, что она все это время не просто так в своем батискафе сидела, а вела оттуда скрытое даже от меня, но пристальное наблюдение за ним.
При всех дифирамбах ангельским детям, при упоминании о характеристиках, составленных нашим сыном, у него верхняя губа вздергивалась.
Вот всегда бы занималась тем, что у нее лучше всего получается, подумал я, вместо того, чтобы талантами сверкать.
Бледная немочь явно воспрял духом, когда у аналитиков возникли сомнения в толковости этих переиначенных нами характеристик.
Вот говорил же я, что нужно их позапутаннее переделывать, крякнул я с досадой.
Он даже на тренировках именно на меня нападал с особо личной неприязнью.
Вот знал бы я, что она за мной наблюдает, не поддавался бы Стасу, смахнул я слезу умиления.
Одним словом, как всегда в тех случаях, когда речь шла о враждебности по отношению к нашему сыну, ее наблюдательность оказалась начеку.
И хотя мы оба понятия не имели, зачем бледную немочь отправили на землю, но нам обоим такая бомба ненависти неизвестно, насколько замедленного действия, рядом с нашим сыном была не нужна.
Как ее отключить, мы тоже не знали — оставалось только заставить ее рвануть где-то в другом месте.
И я сразу догадался, как — однажды она точно также, в полном сознании и с широко открытыми глазами, направила нашу машину, со мной в ней, в аварию, подготовленную для нашего сына — вместо него.
И кто-то будет мне говорить, что она не прирожденный хранитель?
Наши инструкторы не в счет — они только по формальным признакам судят.
Но справедливости ради, свою формальную работу и они выполнили — внушили ей, что ответственный хранитель всегда советуется со старшим и более опытным коллегой.
Особенно с таким, который всегда открыт к обсуждению любых предложений.
Чтобы не расхлебывать потом их последствия.
На пределе всех сил.
Одним словом, вступили мы с Татьяной в ту битву в едином порыве.
Который потом почему-то ушел вместе с ней.
Оставив меня лицом к лицу с единственным фактом, который я не учел.
Толпа этих зомби мне, понятное дело, и в подметки не годилась.
По одиночке.
Да даже и вместе — в конце концов, я от половины костоломов Стаса не раз, а целых три отбился.
Но такая же толпа таких же зомби наседала и на Татьяну.
А бывших хранителей не бывает — вот меня и притягивало постоянно к ней.
Чтобы принять удар на себя.
Она, правда, демонстрировала чудеса гибкости, уходя от каждого — и меня затопила волна гордости: вот не зря все же я ей дополнительные уроки физподготовки в нашем павильоне давал.
Но вместе со мной к ней притягивало и моих зомби, которые не терялись при виде двух совершенно идентичных жертв, как людям положено, а вообще зверели.
Стас бы сказал: плохая тактика.
Так то Стас — я говорить не стал, я изобретательность в ход пустил.
Она подтаскивала меня к Татьяне, там я быстро давал тумаков ее зомби, привлекая их внимание к себе, и тут же — невероятным усилием воли — устремлялся от нее, уводя за собой свой хвост с пополнением.
На третьем челночном движении я уже вошел в бодрый ритм — и тут-то меня холодом и пробрало.
— Чего за хрень? — прогрохотало у меня в сознании замогильным голосом из склепа. — Откуда еще один мелкий взялся?
— А вон еще один, — отозвался другой с нездоровым возбуждением.
— Здорово, орлы! — вызвал я и этот удар на себя.
— Ты, что ли? — не заставил просить себя дважды подзатыльник. — Опять по тылам шаришь?
— Ничего себе, по тылам! — возмутился я. — Я, по-моему, в самой гуще!
— А ты который? — обошлось на этот раз без рукоприкладства.
— Неважно, — небрежно отмахнулся я. — Другой — это Татьяна.
— Ее ты зачем сюда притащил? — зазвенело у меня в левом ухе не только от мысленного рева.
Тут же удалившегося в сторону Татьяны.
Глянув туда, я увидел, что зомби вокруг нее начали валиться наземь гроздьями.
Я увлек туда своих, чтобы и они без внимания не остались — и прямо у меня на глазах Татьяну отшвырнуло в сторону.
С такой силой, что она совсем не изящно грохнулась на землю.
И больше не шевелилась.
— Вы вообще охренели? — заорал я. — На кого руку подняли?
И тут же улетел вслед за ней.
Поднявшись на четвереньки, я принялся тормошить ее, приложил ухо к груди, она слабо пошевелилась — и на нас обрушилась Ниагара.
Вот не ожидал я такого от любимой стихии!
Выжав этот груз на плечах, я кое-как приподнялся, шаря вокруг руками в поисках хоть какой-то части тела Татьяны, за который можно было потянуть.
И тут же рухнул прямо на нее, сбитый с ног каким-то кретином, который решил освежиться рысцой под водопадом.
Я вытолкал ее оттуда головой, передвигаясь на четвереньках для устойчивости и гоня ко всем темным мысль о том, что в такой массе воды даже я ориентацию потерять могу.
Упала Татьяна на спину и, конечно, наглоталась воды — я взялся за искусственное дыхание.
Со всей скрупулезностью.
Наконец, она шевельнулась, зашлась в кашле, выдохнула, выплюнула остаток воды и открыла глаза.
— Игорь! — хрипло выдохнула она, и, вскинув руки, притянула меня к себе.
— Да это я! — вывинтился я из предназначенных не мне объятий.
— Ты специально? — яростно сверкнула она на меня глазами.
— Прости, что не успел собой заняться, — сухо ответил я, выпрямляясь, — тебя откачивал.
— Извини, — заморгала она, протягивая мне руку. — Где Игорь?
Я помог ей сесть — она поморщилась, держась за голову, и принялась обыскивать нетерпеливым взглядом поле битвы.
Оно было усеяно телами поверженных зомби.
Среди них бродило намного больше народа, чем когда-либо было в отряде Стаса.
Причем, бродили они в четко различимом состоянии.
Узнал я только костоломов Стаса и целителей — последние большей частью над бездыханными зомби руками водили.
Еще одна группа была определенно не из наших — ни одного знакомого лица не разглядел.
Но и не из темных — они там со Стасовыми просто братались.
И если Стас у себя под началом орлов держал, то эти больше на ястребов смахивали.
Так вот, кто Татьяну о землю грохнул!
Стасовых она давно приручила — те бы не посмели.
Я начал приподниматься — чтобы прямо здесь и сейчас и раз и навсегда перья им повыщипывать.
Потом назад сел — от того места, где они стояли, назад к Татьяне было дальше лететь, и если при приземлении и из меня дух выбьет, тоже придется искусственное дыхание делать, а Татьяна может увлечься.
А целителей ей в помощь мне точно не нужно.
Татьяна вдруг глухо охнула и зажала рот руками, глядя поверх них в другую сторону огромными, полными паники глазами.
Посмотрев туда же, я увидел плотную кучку целителей, копошащихся над чем-то на земле.
Над ними стоял …
Если только что я сравнивал орлов и ястребов, то это был коршун.
Которого Татьяна однажды продемонстрировала мне, как земной облик темного гения.
Мне тогда одного лица хватило — с него на меня апокалипсис глянул.
Так мы победили или нет?
Чего они там все обнимаются, если на землю конец света пришел?
Эпилог 7
— Игорь! — выдохнула Татьяна, отняв руку от лица. — Там Игорь?
Она попыталась вскочить, но тут же завалилась назад, снова схватившись за голову.
— Сиди здесь! — резко прикрикнул хранитель во мне. — Я сейчас все узнаю.
Поднявшись, я двинулся к темному коршуну.
Который с каждым шагом становился все апокалиптичнее.
А мне хотелось стать все меньше.
Чтобы он меня не заметил.
Заметил, темные его побери!
Бросив в мою сторону короткий пронизывающий взгляд, он сделал туда же резкий отмахивающий жест.