И Мари повернула голову в сторону Даниэля, который в этот момент взял ее руку и положил себе на колено. Она ее собиралась одернуть, но мужчина своей рукой прижал ее ладонь к ноге, не давая возможности ее убрать.
— Он был там? — голос Даниэля был приглушенным, а в глазах появился злой блеск.
— Если ты о Доминике Моро, то да.
— Ты проводила с ним время?
— Даниэль, ты сейчас устраиваешь мне допрос? Да, пили чай в кафе. А в чем дело? Не накручивай себя. Мы с тобой друг другу никто. Каждый живет так, как считает нужным. Франция ведь светское и демократическое государство, если я не ошибаюсь, или что-то изменилось за время моего отсутствия?
— Прекрати, Мари! Ты понимаешь, о чем я. Доминик Моро тобой заинтересован как женщиной, ты не можешь этого не чувствовать! — начал повышать голос Даниэль.
— Если ты заметил, я вообще не анализирую отношение мужчин ко мне. Мне это безразлично, их чувства меня не волнуют. Когда-то во мне убили способность любить. Так, что заканчивай строить из себя ревнивца. Мне плевать на то, чем ты руководствуешься, удерживая меня около себя. Лучше отправь меня в Лос-Анджелес, а сам строй свою жизнь с кем-то другой, я тебе не подхожу. И не повышай голос!
Вместо ответа он взял девушку за затылок, не давая крутить головой, развернул ее другой рукой к себе и впился в ее губы страстным, грубым поцелуем, не давая Мари даже вздохнуть. Казалось, что через поцелуй он собирается лишить ее кислорода.
Чем больше Мари пыталась сопротивляться, тем крепче становился захват руками ее тела, а поцелуй становился глубже. Даниэль был настолько возбужден, что мог легко потерять контроль над собой и своими действиями.
Мари впервые почувствовала, что не может активно противодействовать его реакции на себя, у нее похолодели не только руки, но и сердце. И тогда она просто прокусила Даниэлю нижнюю губу, от чего он прервал поцелуй, тяжело, прерывисто дыша, облизнул кровь на губе, улыбнулся и прошептал ей на ухо: «Наступит день, и ты станешь моей. Я подожду».
Мари дала ему пощечину и отвернулась к окну. Её губы полыхали от поцелуя этого мужчины, на душе было противно, как никогда.
— Когда ты в гневе, ты очень сексуальна. Не злись, меня это возбуждает так, что я могу не сдержаться и тогда…
Но он не договорил, его прервала Мари: «И тогда я убью себя. Мне нечего терять в этой жизни».
В дом Мари вошла первая, охранник занес ей в комнату чемодан, и она больше до утра не спускалась вниз.
Даниэль налил себе вина и некоторое время расхаживал перед камином, размышляя над словами девушки, облизывая рану на своей губе.
«Страстная малышка», — подумал он и как-то хищно улыбнулся.
Утром Мари, не завтракая, ухала на мотоцикле на работу. Когда припарковалась, обнаружила в бардачке пластиковый одноразовый контейнер с завтраком, любезно приготовленным Томасом.
«Какой он добрый и внимательный человек, я буду за ним скучать», — подумала она, взяла завтрак и вошла в больницу.
Так пролетела неделя. Мари работала, тренировалась, с Пирром обменивались информацией и инструкциями от шефа операции. Она высказала свои предположения, что в течение месяца, максимум полутора, ситуация с Миллером выйдет на финишную прямую. В принципе, такие же прогнозы давал и Интерпол, основываясь на полученной спецслужбами оперативной информации.
На одной из тренировок девушка сообщила Пирру, что во время их совместного ужина с Даниэлем Миллером, последний разговаривал по телефону с мужчиной на французском языке, будучи уверенным, что Мари не знает этого языка, и из разговора следовало, что у Даниэля свой человек в Правительстве, в ведении которого находятся вооруженные силы и административный аппарат страны, и похоже, что он из кабинета Премьер-министра.
Речь шла о каких-то уже подписанных документах по вопросу поставки оружия, причем на баснословную сумму. Миллер был удовлетворен подписанием этих бумаг и говорил о конкретной дате или встречи, или поставки, из разговора это не совсем было понятно.
Пирр, в свою очередь, дал понять, что с подачи Доминика Моро, администрация Президентом республики начала активно сотрудничать с Интерполом, поскольку вопрос касался не только чистоты рядов окружения главы государства, но и внешней политики страны.
В это самое время тучи над Даниэлем Миллером сгущались. В его криминальном бизнесе появился предатель, который активно сливал кому-то информацию, из — за чего к нему весьма некстати возник нездоровый интерес правоохранительных органов. Но отдать должное, он сохранял спокойствие, как это свойственно прагматичному человеку.