Уже сидя в машине, босс произнес: «Когда-то, еще в юности, один шаман предсказал мне, что с "того света" меня вернут руки Ангела с зелеными глазами, но предостерег, что Ангел может принести и смерть. Сначала я посмеялся, чушь какая-то, Ангел не может принести смерть. И вот в этот раз, когда я, видимо, начал приходить в себя, как во сне вспомнил слова того шамана и увидел рядом Ангела, у нее были зеленые глаза. Я ее взял за руку и снова померещился шаман, но смотрел строго. А потом я провалился в темноту. Ангелом оказалась доктор Мари Росси».
«Ее в больнице действительно называют Ангелом, но думаю, это совпадение сказки, рассказанной шаманом, и реальности после наркоза», — ответил я. Этот разговор лично мне был неприятен.
— Но Ангел с характером. Таких женщин даже я еще не встречал. Мне она нравится. Собери на нее всю информацию и понаблюдай, вдруг за ней кто-то стоит.
— Хорошо.
Обсудив все текущие вопросы нашего синдиката, предстоящие встречи и сделки, я поехал к себе в коттедж. На душе было неспокойно, я откровенно нажрался HENNESSY и вырубился.
Всю ночь во сне видел доктора Мари, и что теряю ее. Проснулся в полнейшем душевном раздрайве: почему я ее теряю, если она не моя, и почему так больно было сердцу во сне?
МАРИ
Следующие три недели пролетели стремительно, насыщенно как по работе, так и в плане тренировок, соревнований по рукопашному бою, ремонту в квартире Мартина.
Я закончила картину на его кухне, он был в восторге: парящий в небе орел над океаном в лучах заката.
А еще я ждала выходных, которые решила провести у родителей Джима, они меня давно ждут, да и я соскучилась.
Приготовленные подарки, вкусняшки, в общем, все то, что я собрала для родных Джима, отправила курьерской доставкой в соседний город, куда семья переехала сразу после его гибели. Сама же села на мотоцикл и рванула к таким родным людям.
Меня встретили во дворе всей гурьбой: родители, его братья, племянники. Боже, как я была им рада!
Миссис Амади первая раскрыла объятия и сказала: «Доченька, беги ко мне!» Я же с криками: «Мама, я так скучала!» кинулась ее обнимать. Потом мистер Аксель со словами: «Дай же мне обнять нашу Зефирку» притянул меня к себе.
С моих рук не слазил самый маленький человечек — племянник Джима — полуторагодовалый Эдвун, он как обнял меня, так и не отпускал. А я и рада была этому, он такой сладкий.
Приехала курьерская доставка, и начался разбор подарков. Это так мило!
Мы с женщинами готовили ужин, потом всей семьей за огромным столом долго общались, а когда зазвучала африканская музыка, которую включил старший брат Джима, так захотелось танцевать! Благо мы были во дворе большого дома, где много места. Меня национальным танцам научили Джим и его мама. Я начала двигаться в такт музыки, ко мне присоединились сначала все женщины нашей семьи, а потом и мужчины. Получилось зажигательно!
Вечером мы со старшим братом Джима Грейди (который был с нами в момент нападения) сидели во дворе, он накрыл меня пледом и спросил: «Ты как, Зефирка?»
— Все также, работаю, тренируюсь, иногда дерусь.
— А в личной жизни? Ты совсем расцвела, прохода парни не дают, наверное?
— Понятия не имею, не обращаю внимание. У меня есть Джим.
На мои слова Грейди так нежно на меня посмотрел, и в этом взгляде я увидела благодарность. Он перевел взгляд на кольцо на моей левой руке: «Ты всегда его носишь?»
— Да, снимаю только на операции. Спасибо, что отдали мне его.
— Незадолго до гибели Джим сказал, что очень боится тебя потерять, он сильно тебя любил, ему никто больше не был нужен, волновался, что если его не будет рядом, тебя обидят, и просил, если что-то вдруг в жизни с ним случится, отдать это кольцо тебе.
После этих слов я заплакала, теребя кольцо на пальце. Грейди обнял меня, я уткнулась в его плечо и плакала до тех пор, пока не закончились слезы.
— Прости, Грейди, только у вас в доме я могу быть слабой, как с Джимом.
«Это и твой дом, Мари, а мы — твоя семья. А у тебя действительно глаза изумрудного цвета», — с улыбкой сказал он.
Поговорив еще немного, к нам вышла мама, она села рядом, обняла меня, я же положила свою голову ей на колени, она меня гладила. Я у всей семьи вызываю воспоминания о том, когда мы с Джимом были вместе. У меня такое же состояние рядом с ними.
В комнате маленький Эдвун сладко спал у меня на руке, сопя и раздувая пухлые губки. Почему все афроамериканские детки такие славные? Глядя на него, подумала, что если бы Джим был жив, у нас уже был бы такой же ангелочек, а может и не один. Какими бы они были при такой беленькой маме и темном папе? С этими мыслями я уснула.