Выключив свет, я пошла в свою комнату. Хоть я и люблю одиночество, но с Мартином как-то по-семейному уютно.
Вспомнилось высказывание Габриэля Гарсиа Маркеса: «Это большая удача в жизни найти такого человека, чтобы было приятно смотреть, интересно слушать, увлеченно рассказывать, не тягостно молчать, искренне смеяться, восторженно вспоминать и с нетерпением ждать следующей встречи».
Поскольку другу утром на работу идти не надо было, решила, пусть он отдохнет.
Проснувшись пораньше, приготовилаему завтрак, оставила порошок от головной боли, записку и поехалатрудиться.
МАРТИН
Проснулся почти в 11 часов утра в квартире Мари. Мне у нее в доме всегда хорошо спится. Голова напоминала колокол, выпитое вчера на пользу сосудам точно не пошло.
Поднявшись, пошел принимать душ, вроде как даже взбодрился. На кухне нашел укутанный в банное полотенце завтрак, который мне приготовила Мари, и рядом с ним записку: «Доброе утро. Не забудь позавтракать и выпить порошок, который лежит около чашки (не бойся, это не яд. И смайлик). Где лежат запасные ключи, знаешь. Я заступаю на сутки». И в конце рисунок смеющейся девчушки с косичками в разные стороны.
«Из твоих рук и яд готов принять, Маруся», — сказал вслух и приступил к завтраку.
Мне кажется, что Мари знаю вечность. Эта солнечная девочка с зелеными глазами появилась в медуниверситете, где я уже обучался на втором курсе, когда ей было всего 17 лет. Она была единственной студенткой такого возраста, окончившей школу и бакалавриат экстерном.
Сначала все думали, что она дочь кого-то из преподавателей или чья-то сестра. Как-то на студентку внешне она явно не тянула: маленького роста, пухленькая, очень спокойная, но, как оказалось, с обостренным чувством справедливости, внимательная к мелочам и невероятно прилежная.
Учеба ей давалась легко, она оказалась из семьи врачей, увлеченная и стремящаяся стать хирургом, как ее отец.
С первого дня было заметно, что девушка не нуждается в компании, в каком бы то ни было общении, она не стремилась идти на контакт, в отличие от других первокурсников.
В конце первого дня в качестве студентки встречать ее из университета пришел высокий афроамериканец, по возрасту старше ее, к которому в объятия она просто летела со счастливой улыбкой, не обращая ни на кого внимание. Он еще издалека увидел Мари, раскрыл свои руки, улыбаясь, и она в эти крепкие объятия впорхнула. Парень ее закружил, поцеловал в макушку, потом забрал у нее сумку, крепко взял за руку, будто боялся потерять, и эта весьма необычная, но счастливая пара удалилась.
Если честно, эта картина удивила всех, кто ее видел, и я не исключение. Но потом все привыкли, что эти двое практически неразлучны.
Наш курс стал шефствовать над первым курсом, на котором обучалась Мари. Так мы и познакомились ближе. У нее оказался невероятный кругозор, с ней было интересно. Пожалуй, я был единственным, кому она позволила приблизиться к себе. Мари познакомила нас с Джимом. До самой его гибели мы были дружны. Я был счастлив, глядя на то, как трепетно они относятся друг к другу, как Джим своими черными глазами смотрит в ее зеленые, как бережет и дорожит каждым днем, проведенным со своей Зефиркой.
Как-то раз, когда мы вместе «зависали» в караоке, пока Мари пела (а у нее очень сильные вокальные данные), Джим мне сказал, не отрывая взгляд от своей девочки, что безумно с ней счастлив, что она как Ангел, посланный ему небесами, а еще, что он боится ее потерять, ведь без нее мир перестанет существовать. Он ждал ее 18-летия и хотел сделать ей предложение, ведь они вместе с тех пор, когда Мари было 5, а ему 8 лет.
«Потрясающая история любви», — думал тогда я.
Эти двое во всем поддерживали друг друга, Джим стоял за нее, как говорится, горой, никто не смел даже смотреть в сторону Зефирки. Все знали, что этот парень, похожий на великана, ее боготворит и никому не отдаст. Да и сама Мари никогда не давала повода сомневаться в ее чувствах. Она даже не смотрела на других парней, в ее жизни был только Джим Паркер, ее «черненький волчонок», как она его иногда называла, но не при посторонних.
Мари была надежным другом, я всегда чувствовал ее поддержку. Она, несмотря на то, что была самой младшей в университете, словесно побеждала не только старшекурсников, но и преподавателей. Да уж, язычок у нее очень острый, не дай бог попасть в опалу.
Я же ее не давал в обиду на правах старшего брата. Джим при встрече, шутя, говорил: «Привет, родственник». Вообще, с Мари и Джимом можно было оставаться самим собой, рядом с ними чувствовалось счастье, которое будто бы от них передавалось и мне. Эти двое по — особенному смотрели на мир, они его иначе ощущали.