АВТОР
Отдежурив больше суток, Мари вернулась домой в районе обеда. В холодильнике увидела приготовленные Мартином вкусняшки, улыбнулась и произнесла: «заботливый», но сил есть не было, хотелось принять душ и лечь спать, на душе было как-то неспокойно. Выйдя из ванны, высушила, насколько хватило сил, волосы, надела пижаму, пошла в комнату, укуталась в одеяло и провалилась в сон.
МАРТИН
Мари не отвечала на звонки, не читала смс, потом абонент был недоступен. Я как-то начал нервничать и решил съездить к ней домой. Долго звонил и стучал в дверь, пока меня не осенило, что запасные ключи ведь у меня, я же последний выходил из квартиры. Переобувшись, помыл руки и прошел к комнате Мари, откуда слышался ее плач. Я тихонько постучал, но она мне не ответила, тогда открыл дверь и вошел.
Мари спала, причем глубоко, была очень бледной и просто навзрыд плакала, такое впечатление, что во сне случилась истерика. Я подошел, сел около кровати на корточки, попытался ее разбудить, называя по имени, взял ее за руку, но она не реагировала. Потом через слезы, всхлипывая, произнесла: «Нет, только не его! Джим, Джим, вернись, не оставляй меня одну, прошу тебя!»
Видеть ее такой расстроенной для меня мучительно. Я еще громче стал просить Мари проснуться, гладил ее по щеке. Но она меня не слышала, а в какой-то момент, не просыпаясь, крепко сжала мою руку, как будто чего-то испугалась и просила о помощи.
Тогда я лег рядом с ней на кровать, аккуратно просунул свою руку под ее голову, чуть развернув ее корпус, другой рукой стал гладить по спине, как маленького ребенка и шептать: «Все хорошо. Я здесь, успокойся, я никому тебя не дам в обиду, буду рядом всегда, все пройдет, не бойся». И девушка начала успокаиваться, ее всхлипывания стали затихать, осталось лишь прерывистое дыхание, точнее глубокие вздохи.
«Что же тебе снится, малышка? Как тебя защитить и от кого? И сколько лет еще тебя будут мучить кошмары?» — думал я, всматриваясь в уставшее, все мокрое от слез лицо девушки.
Когда Мари перестала плакать, она придвинулась ко мне ближе, уткнулась носом в мою шею и во сне произнесла: «Мартин это ты?»
Мне в этот момент показалось, что она проснулась, но нет, Мари спала, а потом сказала: «Не уходи. Мне так страшно. Скоро ведь конец».
Я гладил ее по голове, а душа разрывалась от того, что слышу. Мари успокоилась, продолжая крепко ко мне прижиматься и обнимать одой рукой, ее дыхание стало ровным. Слушая ее сопение на своей шее, я уснул, обнимая это маленькое, беззащитное сокровище.
Проснулся первым. Осторожно, чтоб не разбудить Мари, встал с кровати и пошел на кухню. Открыл холодильник и понял, что она так ничего и не ела, видимо от усталости не было сил.
«Надо ее разбудить и покормить, а то она уже сутки голодная». Поставил чайник, заварил ее любимый чай, все разогрел и вернулся в комнату к Мари, которая уже сидела на кровати, но еще с закрытыми глазами, и с такими забавными кудряшками, которые бывают у нее, когда она, не высушив волосы, ложится спать. Похожа на львенка.
«Маруся, пора вставать, проспишь все на свете», — с этими словами я подошел к ее кровати.
Мари открыла глаза и, посмотрев на меня, улыбаясь, сказала: «Приветики, а почему ты здесь?»
«А все потому, что кто-то спал и не отвечал на звонки», — ответил ехидно я ей. «Прости, Мартин, — сказала она и слезла с кровати, — я в душ».
А проходя мимо кухни, радостно вскрикнула: «Как же вкусно пахнет! Мартин, ты лучший».
На это я мог только улыбаться. Когда она такая, мне легче на душе.
Мари с аппетитом ела, нахваливала мои кулинарные способности. А я сидел напротив нее и думал, что ей я готов посвятить всю жизнь, лишь бы она была счастлива.
Я решил осторожно узнать, что же ей снилось, но Мари меня опередила: «То, что во сне плакала, поняла по глазам. Я во сне разговаривала?»
— Да.
— На каком языке?
«На английском конечно», — с удивлением ответил я.
— А что конкретно говорила?
«Точно не разобрал», — произнес я и поднес чашку ко рту.
«Мартин, ты не умеешь врать. Вероятнее всего это связано с Джимом, — она смотрела на меня и о чем-то задумалась, а потом продолжила, — я помню, что просила тебя не уходить, остаться, спасибо, что был рядом».
Я с удивлением на нее посмотрел, потому что точно знаю, что она спала в тот момент.
Девушка, считав мой немой вопрос, продолжила: «В детстве я страдала лунатизмом. Не только ходила по квартире, но и совершала целенаправленные действия, например, рисовала, а еще разговаривала, могла даже отвечать на вопросы. При этом у меня глаза бывают то открыты, то закрыты, для лунатиков это нормально. Потом о лунатизме забыла, мы с родителями думали, что переросла его. Но после гибели Джима эпизоды лунатизма снова стали возникать, но теперь я еще иногда в этот момент разговариваю на тех языках, которыми владею. Поэтому я и спросила, на каком языке сегодня говорила. Как правило, люди не помнят, что делали в эпизод лунатизма. Я некоторые слова, картинки помню. Вот, например, помню, что ты был рядом, успокаивал меня. Спасибо тебе, Мартин. Твое тепло сегодня меня спасло. Чувствую, что мне во сне было очень плохо, но почему, не помню», — и Мари ласково улыбнулась.