Только все должно быть по документам оформлено официально, так как у Даниэля есть осведомитель в моей больнице. Он проверит и больницу в Техасе тоже. Я специально озвучу кое-кому дату вылета и аэропорт, где буду пересаживаться на другой рейс до этого штата.
Уверена, что до Техаса я не долечу, он меня похитит именно в этом аэропорту.
Миллер не повезет меня ни в Италию, ни в Испанию, поскольку я в совершенстве владею этими языками, в чем он уже убедился. Ему нужно место, где при мне можно говорить, обсуждая деловые вопросы, на том языке, которого я не знаю.
Он меня как-то проверил на знание французского, именно на этом языке говорили его люди на базе «Огненных Львов», и убедился, что я этого языка не знаю.
По логике он меня должен после похищения отвезти во Францию. К тому же, как ни странно, он в душе очень романтичен, а, как известно, эта страна ассоциируется с любовью.
Могу предположить, что и компаньоны его по оружию могут быть в этой стране, это мы точно поймем, находясь с Даниэлем.
— Но как вы будете без знания французского находиться с ним рядом в этой стране, и реализовывать свой план? — задал вопрос начальник оперативной службы.
— А я не сказала, что не знаю этого языка. Я им владею в совершенстве. Мне выгодно было держать его в неведении об этом.
— А что будет дальше во Франции, какие действия может предпринять Даниэль?
— Через некоторое время он постарается меня убить.
«Убить? И вы так спокойно об этом говорите? Мари, вам ведь придется действовать в одиночку, это небезопасно, так не годится, — сказал Норвуд Браун, — что этот преступник сделает завтра, никто не знает. Наши люди должны быть с вами».
— Завтра будет то, что должно быть, и не будет ничего из того, что быть не должно. Извините, но ФБР и Интерпол с самого начала не входили в мои планы, я просто помогу вам получить значимую для вас информацию. Для убийства Даниэля вы мне не нужны.
— Мари, а можно узнать причины, по которым вы хотите убить Даниэля? — задал вопрос Норвуд Браун.
Мари немного помолчала, а потом продолжила, не меняя спокойного выражения лица и уверенного тона.
— Если быть точной, мне нужна смерть Альберта Уилсона.
— Он как-то связан с Даниэлем Миллером?
— Это один и тот же человек.
— Этого не может быть, — сказал один из присутствующих офицеров.
— Мари, вы не ошибаетесь? — спросил Норвуд Браун и напрягся.
— Нет, не ошибаюсь. Этого человека я бы узнала даже через тысячу лет, не то, что через десять и после пластической операции.
Альберт Уилсон десять лет назад убил близкого мне человека и дважды выстрелил в меня, но я выжила. Он недавно появился в полной уверенности, что я его не узнаю.
В этот раз нас познакомил главврач больницы (и она внимательно посмотрела на Норвуда Брауна, по взгляду которого было ясно, что он понял ее намек об осведомителе) на официальном мероприятии. И с того момента он начал активно оказывать знаки внимания.
В одном из разговоров, признаваясь в чувствах, он сказал, что хотел бы украсть такую девушку как я, предоставив ей возможность работать в любой из самых престижных клиник Италии, Испании, Швейцарии, видимо у него там бизнес и связи.
— А почему он появился спустя столько времени и с какой целью?
— За мной. Дело в том, что мы и мой любимый человек, которого он застрелил, учились с ним в одной школе. Альберт Уилсон, как выяснилось позже, был в меня влюблен и из ревности решил убить меня на глазах у моего парня, но тот собой меня закрыл и умер от огнестрельных ранений на месте. Но Альберта Уилсона это не устроило, и он стрелял в меня.
У него есть несколько отличительных особенностей: он в школе, играя в баскетбол, получил серьезный перелом кисти правой руки. Мой отец был известным хирургом-травматологом, и именно он оперировал и восстановил ему руку, у него вставлена в кость интересная спица, которую папа сам «подгонял» под Альберта, я помню эти снимки.
Если крепко сжать кисть этой руку, можно почувствовать наличие характерной мозоли, врач это сразу определит. В этом я убедилась, когда он меня крепко держал в своих руках в тот момент, когда собирался убить.
Еще у него на теле, под левой лопаткой, есть слабо заметное родимое пятно белого цвета, по форме напоминающее сердце, но не как его рисуют, а как оно анатомически выглядит. Ну и его глаза, их вообще забыть невозможно, они бледно серого цвета, со слегка разного размера зрачками, но этот аргумент слабо убедителен для посторонних, но тому, кому он смотрел в глаза и неоднократно, в том числе перед убийством, они запомнятся на всю жизнь.