«Дакотская транспортная компания» была невелика и владела всего тремя фургонами, которые доставляли грузы из Джульсбурга до реки Платт. Фургон, которым сейчас правил Рид, обычно следовал по Боузменскому тракту, снабжая товарами все новые фактории до самой реки Йеллоустоун. Компания помышляла о расширении, собираясь освоить дорогу к ущелью Альдер. Потому Рид и решил наняться охранником именно в «Дакотскую транспортную». Весной он должен отправиться в Вирджинию, а охраннику даже не придется платить за дорогу – напротив, заплатят ему. Другой маршрут «Дакотской транспортной» тянулся через перевал Рэттлснейк до Hорт-Платт – в тех местах тоже было немало факторий. Рид не согласился бы там работать за все золото Орегона – маршрут считался опасным, и не зря. Каждую неделю кто-нибудь да погибал.
Крупные компании отправляли грузы в нескольких крытых фургонах, и вместо мулов запрягали быков. Такие отряды меньше страдали от индейских налетов, потому что на ночном привале фургоны ставились в круг, и получался небольшой, но надежный форт. К сожалению, Рид совершенно не умел обращаться с быками, а большие компании предпочитали нанимать людей опытных.
В «Дакотской транспортной» отчаянно не хватало рабочих рук. А сейчас, после гибели Чима Рид побаивался, что компания и вовсе прикроет этот маршрут до марта – слишком обильный выпал снег. Поговаривали даже, что владельцы собираются продать «Дакотскую» с потрохами гигантскому транспортному картелю «Расселл, Мэджорс и Уодделл» из Ливенуорта, что в Канзасе.
Но все эти слухи сейчас мало занимали Рида. Он уселся поудобней рядом с привязанным мертвецом, натянул толстые перчатки Чима и снова взялся за вожжи. Нахлестывая мулов, Рид наконец заставил их тронуться с места. Вначале фургон двигался судорожными рывками, но потом мулы перешли на рысь, и ход выровнялся.
В фактории Рид сразу прошел в контору «Дакотской транспортной», снял шляпу, рассказал все, как было, и стал ждать приговора.
– Выбора у нас нет, – пискляво объявил фрахтовщик Корд Уиггетт – лысый коротышка, с круглым младенческим личиком. Рид никогда прежде не видел, чтобы взрослый мужчина так походил на ребенка.
Рид напряженно комкал в руке перчатки.
– Так ведь я не возница. Я нанимался охранником.
Лысый коротышка стиснул худосочные кулачки.
– Ты же не хочешь потерять работу, верно? Рид кивнул и коротко вздохнул, неохотно идя на попятную.
– Но без охранника я на Пороховую реку не поеду, – предупредил он, – хоть сразу увольняйте, ясно? Найдите мне хорошего стрелка, чтобы прикрывал спину, и я сделаю все, как надо.
Если на тропу войны не вставали арапахо, это делали племена черноногих или кроу, а к ним зачастую присоединялись отряды сиу. Рид не мог их за это винить. Индейцам нелегко было бесстрастно наблюдать, как на их землях множатся поселения белых. Останься он с соплеменниками матери – и сам бы, верно, сейчас убивал белых людей вместе с прочими воинами племени. Тем более что с луком и стрелами Рид умел обращаться куда лучше, чем с ружьем.
На рассвете следующего дня он уже сидел на козлах фургона. Глубоко вдохнув морозный воздух, Рид хлестнул широкими ременными вожжами по спинам мулов.
Рядом с ним сидел юный стрелок, откликавшийся на имя Бретт Скоггинс. Он был восторжен, как щенок, и так же неуклюж, с чересчур длинными руками и ногами. Тем не менее этот мальчик без труда мог попасть в любую цель, а его блестящие голубые глаза были по-орлиному зорки. Он беспрерывно жевал табак, и потому зубы у него, несмотря на молодость, уже были коричневого цвета. Приглядевшись к нему, Рид решил, что мальчишке никак не больше восемнадцати. Вскоре выяснилось, что править фургоном ему неинтересно – он предпочитал трястись за спиной Рида, зорко наблюдая за дорогой и окрестностями.
Рид всей душой сожалел, что отправил Тресси и Калеба в Вирджинию одних. Но ведь сколько ни ломай голову – другого выхода нет. Но все равно его мучил страх за Тресси. Черт подери, ведь мог же он попросту не отпустить ее в это опасное путешествие! Поселились бы где-нибудь все вместе, и пусть катятся к дьяволу ее мстительные планы и его опасное прошлое!
Юный Бретт все молол языком, и вдруг в его речи промелькнуло имя Квонтрилла. Рид с усилием отогнал от себя соблазнительное видение – рыжие, пронизанные солнцем кудри, зеленые сияющие глаза, бархатистая округлость нагой высокой груди… Не время здесь и не место предаваться пустым мечтаниям.
– Что ты там говорил, Скоггинс?
– Да просто спросил, слыхал ли ты насчет Квонтрилла.
– Ты имеешь в виду этот ужас в Лоуренсе? Угу, слыхал.
– А после Лоуренса люди Квонтрилла устроили налет на Бэкстер-Спрингс, в Канзасе. Убили шестьдесят пять солдат-янки.
Рид пожал плечами. На войне всегда убивают солдат. Это, с его точки зрения, было вполне естественно. Иное дело – женщины и дети, убитые в Лоуренсе. Ведь это было настоящее преступление. Рид будет до конца своих дней благодарить господа за то, что ушел из отряда прежде, чем Квонтрилл принялся за такие злодейства.
– Ходят слухи, что отряд Квонтрилла направляется в Кентукки на переформирование. От души надеюсь, что там уж они никого не убьют.
– А с какой стати? Они же все-таки воюют на стороне конфедератов, стало быть, и сами конфедераты.
– Как же! – фыркнул юноша. – Квонтрилл и его люди – самая обычная банда. Всех бы их подвесить на солнышке, а то и заживо кожу содрать.
Рид скривил губы в невеселой усмешке. Мальчик явно повторяет то, что слыхал от солдат из форта Ларами, которым наскучило сидеть без дела в этой глуши, вдалеке от войны. И все же слова Бретта ему не слишком понравились. Если кто-нибудь в один прекрасный день свяжет имя Рида Бэннона с бандитами Квонтрилла, как бы ему самому не заплясать в петле.
Законы в здешних краях исполняются от случая к случаю, а роль судей по большей части берут на себя отряды добровольцев, которые предпочитают вершить скорый суд с помощью веревки и ближайшего сука. Причем не откладывая дело в долгий ящик.
Бретт прервал эти размышления, бесцеремонно ткнув Рида в бок прикладом ружья.
– Эй, я спрашиваю, куда это ты так торопишься?
– А? – очнулся тот и с изумлением увидел, что мулы несутся галопом, в знак протеста прижав к спинам длинные уши. Рид поспешно перевел бедолаг на легкую рысь – не дай бог, фургон опрокинется. Дорога при такой погоде и без того достаточно опасна, хотя колеса фургонов, довольно часто проезжающих по тракту, все время перемалывают ледяную корку в безобидное крошево.
Примерно около полудня Рид нагнал пассажирский дилижанс, и они некоторое время ехали вместе. Стемнело, и впереди показалась станция, сулившая всем недолгий отдых. Рид оставил своего спутника распрягать мулов, а сам направился в дом, чтобы выпить горячего кофе. Будь сейчас на месте Бретта старина Чим, они разбили бы лагерь, но сейчас Рид не видел в этом необходимости. Спать они с мальчишкой могут и под фургоном, а ужин купят на станции. Войдя в тесное бревенчатое строеньице, Рид подождал, пока не обслужат пассажиров дилижанса. Среди них оказалась женщина, и он никак не мог оторвать от нее глаз.
Вид у нее был измученный, ясно, что ей пришлось нелегко. Рид мог только гадать, что занесло ее в этот негостеприимный край. Скорее всего, годам к сорока она окончательно подорвет себе здоровье и умрет, не выдержав тягот сурового и скудного существования. Каково-то приходится Тресси и малышу? Рид надеялся, что она не осталась без работы и крова.
Во время скудного ужина Бретт больше помалкивал, потом так же молча расстелил на стылой земле холст и одеяла. В горах такая молчаливость была обычной, и в тишине чересчур легко приходили непрошеные мысли.
Что, если Тресси пришлось поступиться слишком многим, чтобы не умереть с голоду? Закрыв глаза, Рид никак не мог прогнать мучительные видения – чужие, грубые руки терзают и мнут ее нежную, сладкую плоть… Господи, как же он мог поступить так бесчувственно? Почему не остался с ней, не уберег, не защитил от беды?