Тресси подождала, покуда Линкольншир уедет с прииска на своей любимой вороной кобылке, и лишь тогда начала спускаться по изрядно раскисшей тропе, которая вела в город. Если бы она попросила, Джарред, конечно, взял бы ее с собой, но Тресси не хотелось объяснять ему, в чем дело. Чего доброго, пустится за ней следом. Сегодня ей предстоит принять важное решение, и она должна обойтись без посторонней помощи.
Под ногами хлюпал талый снег, перемешанный со льдом. Тресси глубоко вдыхала теплый туманный воздух. Отсюда, с высоты, как на ладони видны были горы, и ветер приносил с них тонкий смолистый аромат хвои. Как же здесь чудесно, как просторно, покойно и тихо! Если б только Тресси могла разыскать Рида. Они поселились бы высоко в горах и жили вместе до конца своих дней.
Погруженная в свои мысли, девушка даже не заметила, что навстречу ей взбирается в гору элегантная коляска.
– Тресси, Тресси, детка! – услышала она и вмиг очнулась при звуке знакомого голоса.
В коляске, с ног до головы закутанная в белые меха, сидела Роза Ланг. Наконец-то она вернулась! Тресси забралась в коляску. Женщины обнялись, смеясь и плача одновременно.
– Эй, Енох, – окликнула Роза кучера, – вези-ка нас назад, в «Золотое Солнце»!
– Слушаюсь, мэм! – бодро ответил он и цокнул языком, разворачивая изящную вороную лошадку.
– Когда ты вернулась? – спросила Тресси.
– Вчера вечером, и, должна признаться, никак не могу прийти в себя после поездки. Ну да разве я могла усидеть в Сент-Луисе? Нет упоительней зрелища, чем весна в горах. Как тебе живется, дорогая? – Роза крепко сжала руки Тресси. – Мэгги мне рассказала о твоей потере. Ужасно жаль малыша! Он был такой славный. Признаюсь честно, я плакала, узнав об этой беде. Как ты, оживаешь понемногу?
Глаза Тресси тотчас налились слезами, но она кивнула. В конце концов, рано или поздно ей придется смириться с этой потерей. Она уже позабыла, что в этот день хотела побыть одна. Роза – вот кто ей был нужен, чтобы воспрять духом. Ее присутствие способно утешить самую печальную душу. Печалиться и грустить рядом с ней просто невозможно.
– Послушай-ка, лапочка, что это за вздор рассказывал о тебе Джарред? Будто ты почти не выходишь из-под этого кошмарного навеса. Дитя мое, не прячься от жизни. Ты ведь так молода, и у тебя все еще впереди. Влюбись в кого-нибудь, повеселись от души, покуда есть еще время. Господь свидетель, в жизни так мало радостей, что избегать их просто грех. Я, например, ты же знаешь, никогда этим не грешила. – И Роза рассмеялась так заразительно, что этот теплый смех согрел истосковавшееся сердце Тресси.
Она крепко сжала руку подруги.
– Ах, Роза, я и не понимала, как по тебе соскучилась! Впрочем, я очень, очень многого раньше не понимала. Когда Калеб умер, мир вокруг точно исчез. Я даже не могу вспомнить, что делала все эти месяцы. Ничего не помню, кроме одного – мне было так грустно и больно. Что же мне делать теперь, Роза? Что?
Роза нежно обняла юную подружку и прижала ее голову к своей груди. Бедное дитя, сколько же ей пришлось пережить! Как объяснить ей, что нужно радоваться жизни, не цепляясь за прошлое и не думая о будущем? Нужно пить веселье, как вино – упиваясь каждым глотком, словно он последний в твоей жизни, и ни о чем, ни о чем не жалеть. Она погладила Тресси по голове, как ребенка.
– Сомневаюсь, дитя, чтобы ты на что-то решилась. Уж очень ты робкая. Свои планы ты вертишь и вертишь в голове, пока не найдешь причины оставить все, как есть. Черт побери, да хотя бы раз в жизни сделай что-нибудь просто так, наплевав на последствия!
Кучер осадил вороную.
– Приехали, мисс Роза.
– Пойдем, Тресси. Выпьем горячего пуншу и поболтаем. Мне не терпится услышать все здешние сплетни. – Обращаясь к Еноху, она добавила: – Лошадей не распрягай – потом отвезешь мисс Тресси обратно.
Приподнятое настроение Розы оказалось заразительно, и вскоре Тресси уже весело рассказывала что-то, вместе с подругой поднимаясь по широкой лестнице салуна «Золотое Солнце».
Устроившись в удобных мягких креслах и потягивая из чашек дымящийся пунш, женщины наслаждались обществом друг друга.
– Мы бывали в театре самое меньшее раз в неделю, – рассказывала Роза. – Ох, это было так увлекательно! А если бы ты видела новые моды! Просто удивительно, как это во время войны торговцы ухитряются помнить о шляпках с перьями и меховых муфтах. Представь, в Сент-Луисе нет недостатка в модной одежде. Кстати, лапочка, я тебе кое-что привезла в подарок – чтобы эти грустные глазки наконец повеселели.
Откинувшись на спинку кресла, Тресси с удовольствием прихлебывала пунш и чувствовала, как пьянящий жар напитка проникает в каждую клеточку ее тела. Да, именно это ей сейчас и нужно – беззаботный отдых, болтовня, безделье. Наплевать на все, что бы ни случилось!
– Не стоило тебе на меня тратиться, но все равно – спасибо, – сказала она Розе. – Ох, до чего же я рада, что ты наконец вернулась! Я ужасно по тебе соскучилась. А мистер Линкольншир знает, что ты приехала?
Роза одним глотком осушила свой стакан.
– Еще бы ему не знать! К твоему сведению, мы всю прошедшую ночь… гм… праздновали мое возвращение. Он ничуточки не изменился – все такой же ненасытный. Так соскучился по мне, что ни на минуту не оставлял в покое.
Тресси покраснела и поспешно переменила тему:
– Что же он мне не сказал, что ты уже приехала? Я ведь виделась с ним сегодня за завтраком.
Подруга хихикнула:
– Это я попросила его придержать язык. Мне хотелось устроить тебе сюрприз и свалиться как снег на голову, а вот поди ж ты – встретились по дороге. Что это тебя понесло идти пешком в город?
– Да сама не пойму. Я просто знала, что должна сегодня хоть что-нибудь сделать, а иначе просто лопну. Идет весна, Роза, все оживает, и я порой с ума схожу – так чего-то хочется, а чего, не знаю. И стоит мне поймать себя на этом, как я тут же вспоминаю о Калебе и о том, что скоро его будут хоронить. Едва расправлюсь с этими невеселыми мыслями, как на ум приходит Рид Бэннон. Ох, Роза, и отчего это все мужчины такие ослы?
Роза протяжно присвистнула и отставила на стол пустой стакан.
– Ты бы еще спросила, почему летом греет солнышко, а зимой идет снег. Такова уж природа вещей, и, чем раньше это поймешь, тем лучше. Кто такой Рид Бэннон и что он натворил? Это отец Калеба, да? Что вообще происходило здесь, покуда я вовсю развлекалась в Сент-Луисе?
Тресси никогда не упоминала при Розе даже имени Рида – как-то все не случалось подходящего времени для такого разговора. Кроме того, стыдно было сознаваться в своей распущенности, ведь Роза считала ее девицей скромной и воздержанной. Но сейчас Тресси словно подхлестнуло что-то, и она очертя голову выложила Розе все до последней мелочи.
Та слушала жадно, ни разу не перебив подругу, хотя та говорила путано и не всегда внятно.
– Понимаешь, Роза, до последней минутки, покуда Рид не усадил меня в дилижанс, я все надеялась, что он поедет с нами. А он стоял себе и смотрел, как мы с Калебом уезжаем. Боже мой, ведь я знаю, что он любил меня так же сильно, как я его. Я люблю его до сих пор, хотя что в том проку? Рид уже никогда не вернется, а мне так его не хватает. Ох, Роза, как же мне стыдно, что сваляла такого дурака!
– Чепуха! Мужчины, конечно, мастера морочить нам, бедным, голову, но если и вправду кого-то любишь, то из кожи вон вылезешь, только бы его удержать. Ну а если проиграешь… – И красавица выразительно повела обнаженными белыми плечами.
– Да, наверное, это так. Вот я как раз и проиграла. Если бы ты знала, Роза, как мне все это надоело! Никогда в жизни больше и не гляну ни на одного мужчину!
Роза сладко потянулась и встала.
– Знаешь, лапочка, на твоем месте я бы не зарекалась. Неплохо, конечно, сохранять трезвую голову, но глупо отказываться от мужского общества. К чему лишать себя удовольствий?