– Алло, мам?
– Инна, ты? – удивилась мать. – Ты чего это в такое время?
– Слушай меня внимательно и не перебивай.
– Хорошо.
– Ты сейчас, когда назвала мое имя, одна была в кабинете или с кем-то еще? – уточнила она, чтобы понять, как дальше строить беседу.
– Одна, – порадовала мать. – Я давно одна в кабинете. Мою коллегу сократили.
– Отлично. Теперь слушай и не перебивай.
– Не буду, – с легкой обидой произнесла мать. – Ты уже предупреждала.
– Во-первых, если сейчас кто-то войдет, не называй меня никак. Ни по имени, ни дочка.
– Поняла.
– Во-вторых, если кто-то позвонит тебе или приедет к тебе и спросит обо мне, я тебе не звонила. Понятно?
– Да.
– И ты не знаешь, где я, что со мной. Последний раз мы общались с тобой по мобильному когда?
– Вчера.
– Молодец, мам.
В носу у Инны защипало. Вдруг сделалось жалко и себя и мать. Когда-то еще они теперь увидятся? Когда смогут созвониться?
– Сегодня я тебе не звонила. Со мной ты не разговаривала. Все понятно?
– Да, – голос у матери начал подрагивать от волнения. – Можно немного подробностей?
– Нет. История нехорошая, мам. – Инна зажмурилась, представив, в какую истерику могла бы впасть мать, узнай она обо всем. – Я оказалась не в том месте не в то время.
– Это как-то… Как-то связано с твоей квартирой?
– Почему ты вдруг вспомнила о квартире, мам?
Инна повернулась лицом к улице, внимательно осмотрелась.
Люди, много людей, посторонних, равнодушных. Никто не обращал внимания на худенькую невзрачную девушку в серых одеждах в телефонной будке. Она сместила взгляд на припаркованные автомобили. Все пустые. Ни водителей в них, ни пассажиров. Если за ней кто-то и шел от здания суда, ее потеряли. Она умела заметать следы.
– Нет, ничего. Просто мне всегда казалось, что что-то в этой сделке не так. Как-то недорого она тебе обошлась. И… Ладно, забудь. Лучше скажи, куда ты теперь? Если ты так конспирируешься, значит, там тебе оставаться нельзя? И ко мне нельзя?
– Все верно, мам.
– И куда теперь?
– Я не знаю. Куда-то. Сейчас заеду на работу. Возьму долгосрочный отпуск и улечу куда-нибудь за границу, возможно.
Вот. Она уже и матери врет. И пытается путать следы. Улететь за границу она не могла. Ее загранпаспорт был просрочен. Да если бы даже она успела его поменять, вряд ли бы им воспользовалась. Это такой шикарный след! Разве могла она себе позволить так засветиться?
Нет!
– Ты еще позвонишь? – Все, мать расплакалась. – Чтобы просто я знала, что… Что с тобой все в порядке.
– Конечно. Но не скоро. Может, недели через две-три. Звонить буду так же, на работу. И не плачь, слышишь! Со мной все будет в порядке. Я умная.
– Я знаю, – всхлипнула мать. – Не вздумай пользоваться кредитками и…
– Я всегда все обналичиваю, мам, – улыбнулась Инна. – И дома деньги не храню.
– Молодец, – похвалила мать сквозь слезы. – Мой совет пригодился?
– Да.
Часть своих сбережений на «черный день» мать хранила в банковской ячейке. Часть на работе в своем сейфе. Инна делала так же. У нее не было банковских счетов и свои деньги она так же, как и мать, хранила в банковской ячейке и в сейфе на работе. Сейчас в банк соваться было нельзя. Там ее могли ждать. А вот на работу идти придется. Выхода не было.
Ну, ничего, если она заметит хвост, она легко от него уйдет. Из их офиса можно было исчезнуть через запасные пожарные выходы. А вот в банк нельзя. Если о ее жизни так много известно, то уж про банк, услугами которого она пользовалась, известно тоже.
– Давай, не тяни время. С Богом! – благословила мать твердым голосом. – Жду звонка.
И отключилась. Видимо, кто-то вошел в ее кабинет.
Инна вытащила карточку, смяла ее и выбросила в урну за пару кварталов от телефона-автомата. Через полчаса она добралась до своего офиса. Еще какое-то время у нее ушло на то, чтобы уговорить руководство отпустить ее в долгосрочный отпуск и выклянчить аванс. Ей пошли навстречу. С теми деньгами, что хранились в рабочем сейфе, набралась вполне хорошая сумма. Она прикинула: на дорогу, какую-то одежду и вполне приличное существование месяца на три ей хватит. Затем будет видно. Потом, возможно, полиция выйдет на заказчика взрыва, и о ней даже никто и не вспомнит.
Главное, чтобы о ней забыли те, кто втянул ее во все это дерьмо.
Главное, чтобы они о ней и не вспоминали даже.
На автовокзале она поймала за капюшон шустрого студента, раздающего рекламные проспекты, и попросила его купить ей билет по его документам.
– От мужа надо сбежать, – призналась она, кусая губы. – Просто достал! Бьет, пьет, из дома не выпускает.