– Ванечка! – заорала Светик.
Я автоматически обернулся:
– Что случилось?
– Это не моя «кошечка», – взвизгнула девица.
– Вы о чем?
– Не моя «кошечка», – нервно повторила Светик.
– Хотите сказать, что машину вам подменили? – усмехнулся я.
– Да!!!
Мне стало весело, ну, Светик, это уже слишком.
– Вы на чем приехали сюда?
– На машинке.
– Которой?
– «Кошечке».
– Замечательно. А теперь уверяете, что она не она?
– Ага!
– И на чем основывается ваше утверждение?
Светик принялась тыкать пальцем в ветровое стекло.
– Там «кисонька».
– Ваша машина? Я чудесно вижу ее!
– Нет, «кисонька».
– Автомобиль?
– Он «кошечка»!
– А «кисонька» кто?
– Гусеничка, – заныла Светик.
У меня опять закружилась голова.
– Кто?
– Машинка «кошечка», а гусеничка «кисонька», – простонала Светик, – разве не понятно? Ну как зовут ваш автомобильчик?
– «Бентли», – ответил я.
– А имечко?
– Чье? – Я окончательно потерял нить разговора.
– Машиночки!
– «Бентли», – повторил я.
– Ох уж эти мужчины, – с видом умудренной женщины вздохнула Светик, – тупые и неэмоциональные. Видишь, у «кисоньки» красные глаза?
– Вы сейчас говорите о наклейке «Еду, как умею»?
– Догадался через год! У «кисоньки» какие глазки?
– У гусеницы?
– Да!!!
– Красные.
– Вот! «Кошечку» подменили, – заломила руки Светик, – у моей они были черные.
– Глаза?
– Да.
– У гусеницы на картинке?
– Да!!!
– Вы перепутали.
– Нет!!! Когда покупала ее в магазине, глазоньки другими были!
Сам не понимая почему, я поддержал идиотскую беседу.
– Маловероятно, наклейка не способна измениться!
– А сейчас у «кошечки» неправильная «кисонька», не фирменная, подделка! – чуть не зарыдала Светик.
Я рассмеялся:
– Вам следует сменить профессию, умение определять издали подлинность товара – это талант.
– Это легко, – шмыгнула носом корреспондентка. – Вон чмо идет, видишь? Ну, корова в золотых босоножках.
– Вы говорите о даме в белом костюме?
– Юбка стоила ей рублей пятьсот, а пиджак и того меньше, – застрекотала Светик, – куплено в дерьмовозке, с машины, а сумка фальшивая. Сечешь?
Я посмотрел на кожаное изделие в руках незнакомки и честно признался:
– Нет.
– Ванюшечка! – закатила глаза девушка. – Наклейка на машине такая же фальшивая, как сумка у той коровы в золотых босоножках. Моя «кисонька» другая!
– Сделайте одолжение, сядьте в автомобиль, – попросил я.
Светик покорно плюхнулась на сиденье:
– Дальше чего?
– Теперь попробуйте завести мотор.
Тоненькие пальчики деловито повернули ключ, «букашка» затряслась.
– Работает? – уточнил я.
– Сам не слышишь? – вновь вступила на тропу хамства Светик.
– Значит, машину не подменили!
– Нет, она другая, – упорно ныла Светик, – «кисонька» не та!
– Деточка, каким же образом вы сумели своим ключом завести «не ту» машину, не говоря уже о том, что легко открыли двери? – поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, пошел к «Бентли».
Пусть страховая компания не оплачивает ущерб, фиг с ним, я не способен общаться со Светиком.
– Ванюшенька, – заорала девушка, высовываясь в окно, – ладно, машина моя, но «кисонька» стопудово чужая! И я никогда не была в Озерках! Чао, бамбино!
Я сел за руль и поехал к месту встречи Наташи с представителем «Желтой правды».
Глава 6
Кофейня, в которой предательнице предстояло получить тридцать сребреников, была переполнена народом. Я с огромным трудом отыскал столик и еле втиснулся на стул. В целях экономии места мебель тут стояла тесно, посетители сидели буквально друг на друге.
– Что желаете? – равнодушно поинтересовалась официантка.
– Эспрессо с горячим молоком, – попросил я.
– У нас сливки, холодные.
– Хорошо, – согласился я.
Официантка испарилась, я стал изучать толпу, и тут в дверях показалась знакомая фигура. Наташа набросила на плечи серый плащ, на нос водрузила темные очки, но темно-каштановые блестящие волосы были неприкрыты, а крупные губы, намазанные слишком яркой помадой, привлекали к себе внимание.
Ловко лавируя между столиками, Наташа приблизилась к тому, что стоял у вешалки. Я осторожно вынул фотоаппарат и, нацелив его на витрину с тортами, начал снимать.
Щелк. Наташа присаживается. Щелк. Берет белый пакет. Щелк. Открывает его и заглядывает внутрь. Эх, жаль, не видно того, кто принес гонорар, сотрудника «Желтой правды» закрывает вешалка с плащами и куртками.
– Молодой человек, – закричала барменша, – вы чем занимаетесь?
– Жду кофе, – ответил я.
– У нас нельзя снимать!
Я встал и подошел к стойке.
– Простите великодушно провинциала. Хотел привезти домой свидетельство своей роскошной жизни в столице, в нашем городке нет шикарных ресторанов, мне не поверят, что я посетил такое элитное место. Сколько тут на витрине пирожных!
Барменша улыбнулась:
– Ладно, снимайте, но потихоньку, а то управляющий заметит и обозлится, на двери объявление висит, не видели?
– Нет, – помотал я головой.
– Собакам и фотокорреспондентам вход запрещен, – пояснила девушка, – нам неприятности не нужны. Но вы же не для газеты, а для себя?
– Конечно, в семейный альбом, огромное спасибо за предостережение, я буду осторожен, – закивал я и снова навел объектив на пирожные.
– Сейчас практически во всех общественных местах столицы запретили щелкать, – ввела меня в курс дела девушка, – вроде как оберегают личную жизнь посетителей, а на самом деле денег хотят.
– Каких? – поддержал я разговор, запечатлевая Наташу, которая о чем-то беседовала с невидимым мне человеком. Таинственная личность отлично спряталась, рассмотреть парня или девушку невозможно.
– «Желтая правда» и «Час пик» официантам да гардеробщикам платят, – усмехнулась барменша, – у них у всех фотоаппараты есть. Придет какой-нибудь актер, поскандалит, напьется, его работники снимут и в газету бегут. Вот почему посетителям фоткать нельзя, местные сами хотят подзаработать.
Наташа встала и двинулась к двери, я дождался кофе, выпил не слишком хороший эспрессо и вернулся в редакцию.
– Ну, что скажешь? – вскочил Сергей при моем появлении.
Я протянул ему аппарат:
– Посмотри, там много снимков крысы.
Митяев уставился на небольшой экран.
– Это кто?
– Не узнаешь?
– Ну… Наталья? Капустина???
– В точку!
– Не может быть!
– Почему?
– Она на такое не способна! – твердо ответил Сергей.
– Как видишь, ты ошибаешься! Журналистка пришла в кафе получить вознаграждение за материал про Карину.
– Но здесь непонятно, что ей дают!
– Гонорар.
– Денег не видно.
– Верно.
– И собеседника девчонки тоже!
– Согласен.
– Подобные снимки не доказательство! – растерянно заявил Митяев.
– Любые фото не являются доказательством, – перебил я главного редактора, – в особенности сейчас, в эпоху фотошопа, однако мы можем позвать сюда девушку и поговорить с ней. Только я предварительно расскажу тебе, как вышел на след.
Уяснив ситуацию, Сергей ткнул пальцем в селектор.
– Леся, Капустину сюда, – загремел он, – срочно. Если ее нет в редакции, найти и доставить! Из-под земли выцарапать!
Не прошло и пары минут, как в кабинет влетела Наташа.
– Звали? – слегка запыхавшись, спросила она.
– Глянь на фотки, – мрачно приказал начальник.
Капустина взяла «боковик», покрутила колесико и спросила:
– И что с ними делать!
– Б…ь! – заорал Сергей.
Наташа испуганно вздрогнула, я решил взять ситуацию в свои руки.
– Спокойно, Наташа, вы никого не узнали?
– Нет, – без всяких признаков волнения ответила девушка.
Митяев вскочил из-за стола.
– Сука!!!
– Сядь, – велел я.
Редактор неожиданно повиновался.
– Че тут случилось? – забеспокоилась Капустина.
– Девушка на фото – вы, – резко сказал я.