Окружавшие пентаграмму люди одновременно обернулись, магистр вытащил из рукава длинный клинок темной стали. Двое его помощников вскинули руки над головой и мерным речитативом забормотали слова старинного ритуала. С их пальцев срывался и полз по воздуху черный дым, сплетаясь в веревки, видимые тем, чьи глаза зрят мир духов. «Сильны ребята», – с уважением пробормотал Филя и метнулся в самый дальний угол подвала, подальше от туманных плетей.
Александр отмахнулся от этих пут небрежным движением руки и словами:
– Я буду тем светом, что и во тьме светит.
В его глазах, казалось, зажегся огонь, но он не сжимал кулаки, не принимал эффектных стоек. Десяток человек начал осторожно окружать падшего. В руках у них были хорошо знакомые Фиме цепи и отрезки труб. Судя по их уверенным движениям, чернокнижникам уже приходилось убивать – группой, не мешая друг другу и получая искреннее удовольствие от чужой боли.
Двое одновременно ударили – один целился в голову, другой в ноги. Но встречное движение падшего смяло их атаку. Один нападавший кулаком наткнулся на жесткую ладонь, и вот уж катится по полу, забыв обо всем, кроме своей сломанной руки. Падший отшвырнул второго нападавшего, воющего от адской боли в выбитом коленном суставе, под ноги его подельникам. Плавным, смазанным движением метнулся к магистру и вогнал ему в горло его собственный темный клинок. Свернул шею одному из колдунов, которые все еще пытались связать падшего черными воздушными плетьми, второго ударил виском о колонну.
Александр напоминал безжалостную боевую машину. Свет в его глазах сменился тьмой. Никто из нападавших даже не смог прикоснуться к нему. Падший бил ладонью или ребром тяжелых армейских ботинок. Когда он завершил круг по залу, в живых не осталось ни одного из чернокнижников. Они даже не успели сообразить, что могли бы прикрыться девушками, приготовленными в жертву.
Когда погибли колдуны, веревки, связавшие Серафима, растаяли. Сгорая от стыда, курсант пополз освобождать и приводить в чувство Ираиду. Но стоило ему шевельнуться, и Александр резко повернул к нему голову, уставившись сощуренными глазами, в которых плыла пустота. Серафиму на миг показалось, что падший его не узнает и готов снова напасть.
– Это мы, Александр, – чуть удивленно окликнул его по имени Фима. На миг курсанту показалось, что в глазах падшего мелькнули золотые блики адского пламени. Александр моргнул, вдохнул и кивнул. Нет, все-таки показалось.
– Фима, освободи девушек и приводи в чувство. Я их перепугаю сейчас.
Пока Фима вполне сноровисто снимал веревки, Филипп Филиппыч перестал прикидываться ветошкой у задней стеночки, подобрался к бывшему магистру и его приближенным с небольшим пузырьком из толстого переливчатого стекла. Александр, от которого ничего не ускользало, понаблюдал краем глаза, как сероватая дымка собирается и как будто конденсируется в этой емкости. Потом шепнул Филе:
– Что, не оставляешь своей конкурентке ни единого шанса, пока она в несознанке отдыхает?
Филя засуетился, пряча «улику» за спину.
– Сань, ну Сань, ну ты ж не против… Мы ж с тобой свои лю… То есть духи… Ты ж понимаешь, что этим – место только у наших.
– У твоих, Филя, у твоих. Я на них не претендую. А вот Ира сейчас сказала бы, что Всевышний никому не отказывает в надежде на последнее милосердие.
Но Ире сейчас было некогда. Ей было еще более стыдно, чем курсанту. Это все из-за нее! Она не подумала, полезла, могла погибнуть безвозвратно сама, едва не погубила Серафима! Александру пришлось убивать, чтобы их спасти. Чуть не плача, Ираида хлопотала над девушками и вскоре одна из спасенных уже поднималась на ноги. При виде окружающей картины пронзительно взвизгнула и вдруг, оттолкнув руку Ираиды, кинулась к падшему с радостным криком:
– Александр Дмитриевич! А Вы… Вы как… Нас спасать?
Александр не успел и рот открыть, как у него на шее висели уже три блондинки, поливая радостными слезами, описывая количество и качество перенесенных страданий и делясь воспоминаниями о незабвенных школьных годах. Еще одна, лично с Александром Дмитриевичем ранее не знакомая, предпочла шею курсанта Серафима. Последней, самой нерасторопной, достался Филипп Филиппыч.
– Ой, ну мне прям лестно! – пробормотал демон, обнимая несостоявшуюся жертву за талию. – Себе, что ли, побыть героем-спасителем?
Под сводчатым потолком звенело эхо от девичьего визга, рыданий, нервического хихиканья. Массовая истерика набирала обороты. Александр встретился глазами с изумленной ангелессой.
– Ир-р-ра! – почти прошипел падший. – Кто работать будет?