– Вот всегда знал, что ангелы ребята непрактичные, но чтоб настолько! – возмутился Филипп Филиппыч. – У нас тут вроде как конец света намечается, а вы все о каких-то… Египетских древностях!
– Это ты кого сейчас древностью обозвал?! – пьяно оскорбился Саня.
– А по сравнению со мной ты и впрямь древность, Сотворенный! – нахально раскланялся бес. – Что там с Апокалипсисом?
– Мы все умрем… – Александр задумчиво повертел в пальцах конфетку и бросил на стол, видимо, понял, что ему уже хватит. – Че переживаешь? Не первый раз.
– Что значит «не в первый раз»? – изумился Серафим.
– Считай! – Александр начал загибать пальцы. – Про потоп слышал? Ну там, Ной и прочая компания. Это раз. Потом Египет… Египет должен был стать только началом, но тут я влез, исказил красивую картину задуманного. Это два. Потом чума, недавно, лет семьсот назад. Это три. Две Мировые войны – это четыре и пять. – Александр задумчиво полюбовался на сжатый кулак и трансформировал его в кукиш. – Так что этот – шестой будет.
От дальнейшего созерцания кукиша его оторвало сдержанное всхлипывание ангелессы. По лицу Ираиды текли слезы.
– Я думала, что Отец наш добр к людям…
– Он добр, – уверенно подтвердил Александр. – Он равно любит всех сотворенных им тварей. И человека, и птиц небесных, и крысу в подвале, и… Какого-нибудь амурского тигра. Но людям порой надо напоминать, что они хоть и подобны Ему, но не равны. Для их же блага…
– О, в пьяную философию ударился, щас свалится, – почти шепотом прокомментировал бес, Александр ответил на подкол звучным щелбаном.
– Но шесть раз за двадцать тысяч лет человеческой истории… Это не так много… Наверное, – попытался утешить то ли себя, то ли всхлипывающую Иру Серафим.
– Шутишь, что ли? – цинично фыркнул Саня. – Да мне в этом году исполнилось всего лишь семь тысяч пятьсот двадцать пять годочков. Маинький я еще. Или что, ты сторонник длинной хронологии?
– Ну так все-таки… Те пять раз как бы… Отменились? – гнул свою линию бес.
– Как бы да, – согласился Саня. – И это отменится. Я думаю, что Ему, – Саня перешел на зловещий шепот и ткнул пальцем куда-то в потолок. – Самому интересно, что дальше-то будет! Ну, я надеюсь.
– То есть ты не уверен, что как-нибудь… Рассосется? – продолжал волноваться бес.
– Филипп Филиппыч, я чей-то не понял, кто тут Хранитель, а кто Совратитель. Ты больше всех за человечество волнуешься?
– К черту человечество, мне о своем хвосте заботиться надо! – огрызнулся демон. – Кого в первую очередь пустят под снос? Нас, конечно!
На кухне наступила тишина. Александр давился еще одной конфетой, которую потянул в рот исключительно из жадности. Филя, судя по выражению лица, задумался о чем-то высоком. Ираида домыла сковородку и теперь просто переживала свою хранительскую несостоятельность. Молчание нарушил Серафим, чье любопытство невозможно было уничтожить каким-то Апокалипсисом. Тем более, как выяснилось не первым.
– А по каким параметрам выбираются души, которые потом станут ангелами?
– Они потомки первых союзов людей и ангелов. Нефилимы, если хочешь.
– Что?! – подпрыгнул демон. – Так ангелы же бесполы и вообще бестелесны.
– «Когда люди начали умножаться на Земле, и родились у них дочери. Тогда Сыны Божии увидели дочерей человеческих, что оне красивы и брали их себе в жены, какую кто избрал», – нараспев процитировал Александр. Серафим поперхнулся чаем. – Книга Бытия, глава шестая, стих первый, второй. Что ж ты, курсант! Классику знать надо!
– То есть вполне возможно… Что я твой внук?! В каком-то колене?!
Александр присмотрелся к Фиме, осоловело хлопая глазами.
– Скорее племянник. Да, племянник. Пра-пра-пра и так далее внучатый. Еще вопросы будут? А то я…
Что именно хотел сказать Александр, было непонятно, потому что в этот момент он поднялся и, держась одной рукой за стену, отправился прочь. Вышел из кухни, кое-как всунул ноги в разбитые кроссовки и, завернувшись в плед, побрел на улицу.
Глава девятнадцатая. О втором пророчестве
Привычная лавочка у подъезда приняла нетвердо стоящее на ногах тело падшего. Александр просидел несколько минут неподвижно, потом уткнулся лбом в скрещенные на коленях руки. С небес сыпал мелкий, ледяной дождик вперемешку с колючими льдинками. Плед на плечах падшего быстро промок и холодил лопатки и спину. Но Александр с каким-то странным удовольствием продолжал мокнуть, раскачиваясь из стороны в сторону, словно пытаясь убаюкать боль тела и души.