Освободительница (никем иным она и быть не могла) казалась чистой и юной, и одновременно желанной до кипения крови – воплощение образов жены и сестры в одной женщине, величественной и родной одновременно... Она манила – и Ангел встал, забыв обо всем, пошатнулся – но был вовремя подхвачен ее тонкими руками, пепельно-серыми... Как она была прекрасна...
Чудовищное напряжение этих дней ушло вместе с болью и черными мыслями, и человечный демон замер в объятиях высшего создания, не думая больше ни о чем. Ему было все равно – сама ли смерть пришла за ним таким странным образом, или все же свершилось освобождение. Ангел знал, что впереди его может ждать что угодно, и даже это мнимое спасение может оказаться подвохом, – но на той грани, которую он только что перешел, все изменилось.
Он из последних сил обхватил стройную фигурку в мантии руками и прошептал: «Уйдешь – я умру...» Дальше был провал. Кто-то смилостивился над светлым созданием и позволил ему потерять сознание.
Наоми дрожала от смешанных чувств – слишком сильных, чтобы думать о чем-то серьезном. Остатков здравого смысла хватило только на то, чтобы восстановить иллюзии Амалии и перенестись с ценнейшим грузом в один из отдаленных уголков здания. Таких ничейных территорий было много, и пока стены ждали возвращения непредельщиков, трудившихся над сохранением своей параллельной репутации, они вполне могли послужить промежуточной модели непредельского идеала и жертве ее Контеровой привлекательности.
Передозировка красоты – не смертельно, и даже не так уж и страшно, если ослепившая сама ранена любовью... Даже для демона, настолько приблизившего себя к образу и подобию человека...
Наоми сотворила обыкновенный матрас – все же на полу лежать было неудобно, а ей хотелось отдохнуть... Сила вновь собиралась уйти, и прилечь на воздух не удалось бы. Хватило ровно настолько, чтобы не упасть на месте, уронив измученное тело вместе с собой, а лечь... И позаботиться о том, чтобы тело не стало брать чужую энергию, когда начнется приступ.
На отдых осталось не так уж и много времени, но у законов демонической природы было свое мнение.
Два демона лежали обнявшись, но в этом не было ничего предосудительного. Для чего-то большего не было сил и того же времени.
–Какая же у всех реальностников паскудная привычка, – Алара недовольно посмотрела на окружающую свалку тел и оружия. – Обожают объединяться перед лицом внешней угрозы. Скажи, а?
–И скажу, – взгляд Лайла тоже гулял за пределами защитного поля, но не с целью донести до воюющих сторон недовольство, а в поисках конкретной личности. Личность среди ослепляющей аурами крылатой кучи в упор не обнаруживалась. А должна была бы... Кусучая демон-кошка, припав к земле у ног хейтера, бешено крутила головой, пытаясь то ли увидеть, то ли вынюхать что-то. – Надо поле на поглощение ставить, а не на отражение...
–Щаз! Его же потом хрен снимешь! – возразила юная хейтерша, знавшая кое-что по поводу защиты явно лучше, чем отдельные умники. – Тем более, мы сюда ненадолго...
Кошка внезапно вскочила и кинулась на прозрачную стенку. Лайл отвлекся от осмотра блестящей орды и повернулся на вой. К куполу защитного поля со стороны, представлявшей собой сборище оригинальных темных личностей, шел (вернее, шествовал) высокий парень в черном, за спиной которого были сложены темные крылья с несколькими незначительными серебристыми вкраплениями. Лицо его, обрамленное длинными пепельными волосами, было до ужаса спокойным, в левой руке красавец держал странное оружие, похожее на флейту, которой неведомый мастер придал вид трехгранного кинжала.
–Рамиель? – неверяще произнес Лайл и с трудом удержал челюсть от падения.
–Это и есть та твоя светлая личность, по сравнению с которой Флаин – темный? – уточнила Алара, с восхищением изучая красоту, перед которой расступались чудовища. Парень выглядел истинным принцем тьмы, даже не верилось, что в нем нет ни капли от демона...