С коротким тревожным уханьем Игорь принялся ощупывать ей лицо. Затем он повернулся ко мне, и в лицо мне ударило раскаленной, гневной волной. Здравствуйте-пожалуйста, а я здесь при чем?
— Ничего не делать! — окончательно рассвирепев, заорал я. — Не обращать внимания на то, на что Игорь не должен обращать внимания. И находиться с ним рядом, чтобы ни у кого до него руки не дотянулись! И отвлекать его…
— Да как мне его отвлекать? — завопила Татьяна зазвеневшим вдруг голосом. — Он на игрушки даже смотреть не хотел!
— Книжки с ним читать! — заговорил я тише, но быстрее, зная по опыту, что перед ее слезами мне долго не устоять. — Песни петь! Зарядку делать! Танцевать — вон музыку погромче включить, чтобы эти незваные уши заложило! Гулять идти! К реке. Чтобы камешки в воду бросать. А уж куда они полетят — это как получится.
Прикусив губу, Татьяна резко развернулась и ушла в спальню. Много времени мне в тот вечер понадобилось, чтобы успокоить ее. Игорь тоже отказался со мной разговаривать — отворачивался, с рук у Татьяны не сходил, прижимался к ней, мурлыкал что-то успокаивающее. Только перед самым сном удалось мне убедить его, что Татьяна не из-за меня расстроилась. Очень осторожно убедить — мне вовсе не хотелось, чтобы следующее появление наблюдателя встретило с его стороны уже не дружелюбно заинтересованный, а откровенно враждебный прием.
А он продолжал появляться. Когда раз в неделю, когда в две. И неизменно в мое отсутствие, сволочь! Мне даже рассказывать об этом не нужно было — я по одному Татьяниному виду сразу догадывался об очередной незримой и безмолвной, а оттого еще более пугающей инспекции. Она уходила в себя, коротко отвечала на мои вопросы, и движения у нее становились емкими и собранными, словно она в тугую пружину перед броском сжималась. Игорь тоже в такие вечера казался необычно притихшим и задумчивым. Насколько я понял, он перестал встречать наблюдателя как дорогого гостя, и Татьяна тоже твердо решила не поддаваться на провокации последнего — при его появлении они тут же собирались на прогулку.
Мы вообще все чаще стали на улице бывать. Повезло нам в том году с погодой — и осень долго продержалась, и весна рано пришла. Мне, конечно, хотелось думать, что это отцы-архангелы захотели хоть чем-то мою жизнь облегчить, но вряд ли — им намного проще было бы прямо у меня спросить, не доставляет ли мне незримое наблюдение каких-либо неудобств.
С приходом тепла возле реки с каждым днем появлялось все больше народа, а с ним и детей. В апреле Игорь уже вовсю рвался ходить — его, разумеется, приходилось крепко под мышки поддерживать, чтобы он просто ноги по земле переставлял, но сидеть в коляске он категорически отказывался, а дать ему по песку поползать — Татьяна.
При виде других детей Игорь поначалу пришел в неописуемый восторг. Одаривал их улыбкой от уха до уха, норовил до них дотронуться, возбужденно повизгивал, протягивал им все свои игрушки — и, нужно признать, получал в ответ не менее восторженную реакцию. Но я заметил, что минут через десять-пятнадцать он неожиданно терял интерес к любому из них, и вскоре мы уже с огромным удовольствием прогуливались или усаживались где-то втроем. А я так и втройне радовался: и от многоголосого визга уши не закладывает, и Игорь явно наше с Татьяной общество любому другому предпочитает, и Татьяна только в эти моменты полностью успокаивалась и снова превращалась в ту прежнюю, ушедшую мыслями в светлые выси, мечтательницу, ради которой я с такой готовностью перевернул всю свою жизнь с ног на голову и которой мне так в последнее время не хватало.
Вот я всегда говорил, что общение с природой — лучшее средство от любых стрессов!
Именно поэтому, когда позвонила Света с приглашением на дачу, чтобы отпраздновать там ее день рождения, я ухватился за эту идею двумя руками. И плевать мне, что там наверняка и Марина со своим эскадроном окажется, и Тошина роковая красотка опять, скорее всего, Игорю собой весь окружающий мир затмит! Мне очень хотелось, чтобы Татьяна хоть один день провела в обычной человеческой компании, погрузилась в обычные для этой компании воспоминания, поболтала об обычных житейских мелочах — не оборачиваясь, вздрагивая, каждую минуту в поисках ставших также обычными, к сожалению, в последнее время неприятностей.
Организовать ей такой день было проще простого. Нужно всего лишь выманить детей в сад или во двор, чтобы за нами и Тоша увязался, и наблюдатели, если появятся, ею незамеченными остались, и разогнать куда-нибудь с поручениями Марининых гусар.
Первая часть моего плана удалась на славу. Света свой день рождения на майские перенесла, чтобы не на один день на дачу выехать, и начало последнего весеннего месяца оказалось скорее летним — с утра на улице такая жара стояла, что мы с Игорем в одних футболках поехали. Лишь только увидев надувной бассейн во дворе перед Светиным домом, Игорь восторженно ахнул и согласился войти в дом только после того, как обнаружил в нем Даринку.
Я решил, что получасового участия в неизменном застолье будет достаточно: Игорю с Даринкой — чтобы себя, как следует, продемонстрировать, девчонкам — чтобы отключиться типичным для их встреч образом от всех вокруг, Марининой когорте — чтобы соскучиться от вынужденного безделья, мне — чтобы заморить червячка. Позавтракать-то со всеми этими сборами утром так толком и не удалось.
Затолкав в себя пару тарелок салатов, я стрельнул глазами по сторонам — похоже, пора, все уже в нужной кондиции. Пнув Тошу под столом ногой, я встал.
— Мы, пожалуй, с детворой на свежий воздух пойдем, — объявил я, ни к кому конкретно не обращаясь, — в бассейне поплещемся.
Татьяна, как оказалось, еще не совсем отключилась от окружающего мира.
— Куда — поплещемся? — грозно вскинулась она, но меня неожиданно поддержала Света.
— Татьяна, да там воды — курице по колено, — благодушно махнула она рукой. — На таком солнце она уже давно нагрелась.
Ободренный внезапной удачей, я перешел ко второй части своего плана. Взяв у Татьяны Игоря и проходя мимо Марининых ангелов, я — словно между прочим — обратился к ним.
— Вы бы тоже сходили, — небрежно бросил я на ходу, — глянули, хватит ли Сергею дров для шашлыка. А если нет, — мстительно улыбнулся я, вспомнив свой первый приезд на эту дачу и Маринин просто неприличный интерес к моей особе, — тут неподалеку лесопосадка есть — Марина, если что, покажет. И сами бы размялись, и девчонкам душу дали бы отвести.
Честное слово, только ради одного выражения лица Стаса стоило это сказать! А Киса, так вообще — при одной мысли о том, чтобы оставить Марину, снова сжиматься начал. На этот раз в вышитую подушку, гвоздями к стулу прибитую.
— Размяться — мысль хорошая, — благодарно улыбнулся мне Максим, обменявшись с Мариной неприятно понимающим взглядом.
Я быстро вышел, чтобы вторая часть моего плана не начала развиваться в непредвиденном направлении.
Снова увидев бассейн, Игорь запрыгал у меня на руках, словно подгоняя к благородной стихии. С погружением в нее нам, однако, пришлось задержаться. Пока Тоша не провел окончательное тестирование температуры воды. Обеими руками, локтем… он даже щекой к воде приложился! Вот я бы ему по затылку дал, чтобы он ее и носом, как следует, проверил!
Наконец, мы усадили Даринку и Игоря на противоположные стороны бассейна (им двоим как раз там места вдоволь хватило), и они снова взялись за свои улыбчивые гляделки, время от времени заливаясь довольным смехом, хлопая ладошками по воде и подгоняя ее, словно мячик, друг к другу.
Склонив голову к плечу, я прислушивался к ощущениям Игоря… и вдруг замер, охнув от неожиданности.
— Что случилось? — У Тоши глаза нервно забегали из стороны в сторону.
— Да ничего! — в досаде отмахнулся от него я, боясь потерять представшую моему мысленному взору картину. — Он просто… такое вытворяет!
— Что это он вытворяет? — тут же напрягся Тоша, подозрительно заглядывая в бассейн.
— Да не там! — возмутился я. — От него эмоции всегда единым потоком исходят. Тараном, если злится, или плавной волной, когда доволен, но всегда цельной. А сейчас… эта волна словно на ручейки разбежалась… прозрачные, искристые… и они как-то извиваются, переплетаются… разве что не журчат…
— Везет же тебе! — завистливо протянул Тоша.
Меня уже просто на части разрывало желание поделиться с кем-то увиденным, и я вдруг понял, как это сделать. К сожалению, только с Тошей.
— Хочешь, покажу? — спросил я его, сосредотачиваясь. — Смотри, что я думаю.
В конце концов, это оказалось совсем не так сложно. Ведь описывают же люди друг другу — по телефону, например — то, что происходит перед их глазами. Вот только им слов зачастую не хватает, а мысленно это сделать намного проще. Я старательно воспроизводил в голове изменения в ручейках эмоций Игоря, которые прежде только ощущал — каждое движение, изменение цвета, переход гладкости в покалывающую ребристость и затем в пушистую мягкость…
— С ума сдуреть можно! — потрясенно выдохнул через несколько минут Тоша.
В этот момент из дома выскочил Олежка.
Я еще раньше удивился, как это он за нами сразу не увязался — то ли Света его поесть, как следует, заставила, то ли он сам счел себя слишком взрослым, чтобы быть к «детворе» причисленным. Но сейчас, похоже, в голове у него сработала знакомая цепочка: мы с Тошей плюс бассейн равно кораблики.