— Нет, Игорь, это Франсуа, — ответила она ему, — наш друг.
Малыш вновь повернулся ко мне, выпятил губы и протянул ко мне руку. Я с удовольствием протянул ему палец, вспомнив, как мои собственные дети любили хвататься за все.
— Уа, — произнес он, обхватив мой палец всей ладошкой и словно прислушиваясь к чему-то. Через мгновенье он чуть вздохнул и добавил: — Ига.
Танья охнула, я же пришел в неимоверный восторг от столь быстрого признания и взялся за пакеты с подарками.
— Подожди, — бесцеремонно прервала Танья поток моих комплиментов, — у нас мало времени. Пошли в гостиную.
Там мы сели на диван, и она как будто забыла свои собственные слова — начала рассеянно расспрашивать меня о том, как я доехал, крепко держа мальчика на руках и время от времени бросая быстрые взгляды то на него, то по сторонам. Минут через пять, однако, она явно расслабилась, опустила мальчика на пол и кивнула мне в сторону моих пакетов. Как только я раскрыл несколько коробок, Игор уверенно протопал к игрушкам и, казалось, совершенно забыл о нашем существовании.
— Ты знаешь, — усмехнулась Танья, — Анатолий с Тошей сейчас наверняка гонщиков Формулы 1 из себя строят, поэтому буду говорить быстро. У меня есть просьба к Анабель.
— Просьба? — осторожно переспросил я.
— Да, — кивнула она. — У нас большая проблема с Игорем. И с Даринкой, собственно говоря, тоже. К ним, как к ангельским детям, приставили наблюдателей…
Вначале я просто пытался сложить воедино все, о чем она мне рассказывала. В делах Анабель я всегда держал свое любопытство под строгим контролем. Все, что мне нужно было знать, она мне рассказывала, а ставить под угрозу нашу с ней жизнь на земле я не стал бы ни при каких обстоятельствах. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что чрезмерный интерес хранимого человека к методам работы его ангела не может не вызвать неодобрения со стороны небесных властей. Наверно, именно поэтому меня кольнуло при известии о том, что по просьбе Таньи Анабель без всяких колебаний обратилась за справками к своему руководителю, в то время как я не позволяю себе даже задавать ей вопросы, касающиеся непосредственно нашей жизни.
— … и вот теперь мы просто не знаем, что делать, — продолжала тем временем Танья. — На контакт наблюдатели не идут, но постоянно над душой стоят, как только Игорь с Даринкой встречаются или возле них слишком много ангелов собирается.
Я насторожился. Что значит слишком много ангелов? И зачем тогда Танье еще и моя Анабель понадобилась?
— И тогда мы подумали… — Танья замялась. — Если быть совсем честной, то я подумала. Если мы не можем узнать у наблюдателей, что является для таких детей отклонением от нормы, нам не остается ничего другого, кроме как зайти с другой стороны.
— С какой? — быстро спросил я со вспыхнувшей надеждой, что под другой стороной она подразумевает человеческую.
— Разыскать других необычных детей, — подтвердила она ход моих мыслей. — И их оказалось совсем немало — у Тоши уже приличная база данных набралась. Осталось только выяснить, кто из них — ангельские дети, чтобы знать, с кем наших сравнивать. Но ведь не можем же мы позвонить, к примеру, их родителям и в лоб спросить, который из них — ангел!
Я чуть не задохнулся, представив себе такую картину. А также то, чем может закончиться для Анабель вмешательство в столь сумасбродное мероприятие.
— И в чем же заключается твоя просьба? — осторожно спросил я.
— Понимаешь, — нерешительно произнесла она, чуть покусывая нижнюю губу, — если руководитель Анабель вообще согласилась ей об этих наблюдателях рассказывать, то, может, они не такие уж и засекреченные? Может, Анабель сможет к ней еще раз обратиться? Чтобы узнать координаты других ангельских детей? Хотя бы ближайших к нам. Хотя бы несколько! — В глазах ее появился лихорадочный, нездоровый блеск.
— Насколько я понял, — медленно проговорил я, выигрывая время на размышления, — Анатолий с тобой не согласен?
— Да он никогда со мной не согласен! — воскликнула она, нетерпеливо взмахнув рукой. — Он считает, что мы должны их игнорировать — до тех пор, пока не возникнет реальной угрозы. Но ведь когда она возникнет, может быть уже поздно! А он просто боится ставить в известность своего руководителя о том, что у него проблемы появились! А вот у Анабель руководитель — женщина, мне кажется, что она скорее поймет…
— Танья, — остановил я ее жестом, — а тебе не кажется, что он может прав? Ты ведь не хуже меня знаешь, что у них там не приветствуется повышенный интерес к делам других подразделений.
— Знаю, — огорченно вздохнула она. — И ни в коем случае не хочу Анабель никаких неприятностей доставлять. Ты просто передай ей мои слова, а там уж — как она решит. Если о детях нельзя разузнавать, то, может, хоть что-то еще об этих наблюдателях выяснить? Не может быть, чтобы к ним подхода не нашлось! Хоть что-то — самые незначительные подробности! — все равно это будет больше того, что есть у нас сейчас. — Она чуть наклонилась вперед, с отчаянием вглядываясь мне в лицо.
В этот момент раздался звонок — приехал Анатолий с Тошей, Галей и ее девочкой. Танья тут же вскочила и с преувеличенным оживлением заговорила о преимуществах общественного транспорта: машина, мол, комфортнее, зато метро — надежнее, вот и мне удалось немного раньше приехать. Анатолий хмыкал, переводя подозрительный взгляд с нее на меня, Тоша нервно стрелял глазами по сторонам — одна только Галя ничего не замечала, гордо представляя мне свою дочь.
Я с удовольствием воспользовался этим, чтобы избежать необходимости либо подтверждать, либо опровергать слова Таньи. И, лишь глянув на малышку, больше не мог отвести от нее глаз. И дело даже не в том, что она была невероятно красива — темноволосая, с огромными изумрудными глазами, с ровным, изящным носом и тонко очерченными яркими губами, с бархатистой кожей чуть оливкового оттенка — если природа не вздумает сыграть с ней злую шутку, в будущем из нее получится совершенно неотразимая женщина.
Но главной составляющей этой неотразимости была (и, как я понадеялся, останется) отнюдь не внешность. Во всем ее облике было нечто такое, что сразу же вызывало непреодолимое расположение к ней. Я так и не смог определить, что это было — открытый, приветливый взгляд, ослепительная улыбка, гордая посадка головы, уверенные манеры бесконечно любимого существа?
В отличие от Игора, она не потеряла ко мне всякий интерес, как только завершился обряд знакомства. Она тоже дотронулась до моей руки, но совсем легонько, и не издав ни единого звука — лишь чуть прикрыла глаза роскошными ресницами и вскинула подбородок, словно позволяя мне получше рассмотреть ее. Оживилась она, лишь только когда из гостиной послышалось: «Дала-Дала-Дала!» и в дверях ее показался Игор.
К счастью (по крайней мере, для меня) Танья ограничила угощение горячими напитками и легкими пирожными. Честно говоря, сытность и обилие трапез в их национальной кухне нередко ставили меня в неловкое положение, особенно, если приходилось отправляться куда-нибудь пообедать во время деловых переговоров. Настаивать на своих традициях мне было неудобно, следовать же их пониманию обеда… Одним словом, я достаточно быстро приучился планировать наиболее интенсивное обсуждение на первую половину дня. Или приезжать в офис после обеденного перерыва.
Начавшись с детей, разговор незаметно перешел на новости из жизни Гали и Тоши, с которыми я был знаком лишь в самых общих чертах. Тогда-то я и узнал, что они живут в бывшей квартире Таньи, без какой бы то ни было платы, что, судя по ее реакции, было совершенно не стоящим внимания пустяком. А также о том, что во время декретного отпуска Гали ее сотрудники разделили между собой ее обязанности, чтобы сохранить за ней место и не нанимать нового человека. А также о том, что Александр с готовностью согласился, чтобы она вернулась на работу на неполный рабочий день — как минимум, в течение года, если не двух.
И я снова задумался об этом их пресловутом определении близких людей. Сейчас, прямо перед моими глазами, оказался живой пример того, что в понятие семьи они вкладывают не только не одно поколение родственников, но и немало друзей. И знают их жизнь, принимают к сердцу их дела, приходят на помощь без всякого зова так, словно речь идет об их родных братьях и сестрах. И в такой атмосфере душевного единения растут их дети.
К ним-то я и присматривался, потягивая кофе и прислушиваясь к общему разговору. Малыши устроились на полу, среди привезенных мной подарков, и полностью ушли в некую, только им понятную игру. Я искренне порадовался за их молодых родителей — никогда в жизни мне не доводилось встречать детей, настолько не требующих к себе внимания и довольствующихся исключительно обществом друг друга. Время от времени они издавали разные звуки, но большей частью, казалось, прекрасно понимали друг друга и без них.
Только однажды они отвлеклись от игрушек, одновременно повернувшись к окну и быстро-быстро залопотав что-то. Да и то — я понял, что в их поведении появилось нечто необычное, исключительно по реакции взрослых. У Анатолия с Тошей окаменели лица, а Танья, глянув на них, закрыла на мгновенье глаза и вышла из гостиной, чтобы приготовить еще чаю. Тоша со словами: «Так, а что мы тут еще не видели?» тут же пересел на пол, возле малышей, спиной к окну, и принялся показывать им скрытые возможности наших с Анабель подарков. Анатолий живо повернулся ко мне с просьбой рассказать поподробнее о моих новинках.