— А я о чем! — воскликнула Танья.
— Но есть и другая крайность, — посмотрела на нее Анабель. — Попытки продублировать их работу, разыскивая других ангельских детей и проявляя к ним неуместно чрезмерный интерес, также не вызовет у них никакого расположения к вам. Другое дело, если вы познакомитесь с родителями любых способных детей — так, словно это чудо, — она чуть прижала Игора к себе, — является обычным человеческим, но талантливым ребенком. Для людей такой поступок был бы совершенно естественным и правомерным, как поиски способствующей их дальнейшему развитию среды.
Анатолий расправил плечи и с победным видом покосился на Танью.
— И человеческое признание их «просто» талантливости будет принято во внимание? — прищурилась Марина.
— Не уверена, — спокойно возразила ей Анабель. — Но оно покажет, что их родители — как люди, так и ангелы — понимают их особенности и воспринимают их спокойно — не привлекая к своим детям нездоровый интерес человеческого общества и не противопоставляя их ему. Мне кажется, что такой сбалансированный подход не может вызвать у нас негативной реакции.
— Я все же хотел бы удостовериться, что приоритетное право решения не принадлежит исключительно светлой ветви, — сдержанно проговорил Максим. — По возможности, конечно.
— К Вам у меня есть отдельный вопрос… — начала Анабель, помолчав немного.
— Анабель, давай на «ты», — проворчал Тоша. — Макс на особое место в нашей компании не метит, правда? — ехидно улыбнулся он темному ангелу.
У того впервые в моем присутствии прорвались хоть какие-то эмоции — он вдруг ухмыльнулся, цокнул языком и покачал головой.
— На «ты», пожалуйста, — не отвечая Тоше, обратился он к Анабель.
Она переводила с одного на другого недоверчивый взгляд, чуть шевеля губами, словно на вкус слова каждого пробовала.
— Хорошо, ты… — Она снова чуть помедлила. — Тебе не приходит в голову, что твое присутствие рядом с девочкой лишь укрепляет настороженность в ее отношении? Лишь усиливает плотность наблюдения? Лишь заставляет их выискивать в ее поведении твое влияние?
— Он тоже только наблюдает, — неохотно вмешался Тоша. — А с другой стороны, если до какого-нибудь разбирательства дойдет, он сможет обеспечить ей дополнительные голоса в защиту.
— Ты действительно сможешь это сделать? — как-то иначе глянула на Максима Анабель.
— Я не смогу, — усмехнулся тот, — я уже получил официальное уведомление о том, что в Высшем Совете наши представители есть, и что, в случае необходимости, они потребуют права доступа к ее досье. А уж как изложенные в нем факты трактовать, — он обвел насмешливым взглядом лица остальных ангелов, — мы испокон века спор ведем, и до окончания оного продолжать его можем.
— А вот мне все же интересно, — прочистив горло, раздраженно бросил Стас, — с какой это стати я ничего обо всем этом не знаю?
— Прости, Стас, — не сдержавшись, рассмеялась Анабель, — но мне лично как раз этот момент представляется весьма обнадеживающим.
Громко сглотнув, Стас развернулся к ней с выражением крайне любезной заинтересованности на лице. Максим с невинным видом опустил глаза, Марина прикусила губу, а Анатолий с Тошей внимательно рассматривали обои на потолке — каждый в противоположном углу. И только Танья чуть подалась вперед, жадно ловя каждое слово Анабель.
— Я практически уверена, — продолжила та, — что в случае принятия решения о… нейтрализации, — Танья вздрогнула, — тебя, как руководителя карательного органа, поставили бы о нем в известность в первую очередь. Поскольку такого до сих пор не случилось, значит, и прецедентов до сих пор не было.
Все заулыбались с явным облегчением, даже Стас — определенно от осознания того, что подозрение в покушении на его административное всеведение оказалось слабо обоснованным. И лишь у одного Кисы не изменилось скорбное выражение лица.
— Извините, пожалуйста, — обратилась к нему Анабель, — но Вы все молчите… А какова Ваша функция во всей этой истории?
— Я — ангел-хранитель Марины, — чопорно ответил он.
Я обратил внимание, что ее обращение к нему на «Вы» не поправил никто из присутствующих.
Анабель бросила на Марину ошеломленный взгляд.
— Бывший, — пояснила Марина, — в смысле, и нынешний тоже, но сначала бывший. Тогда, в той жизни, — неопределенно махнула она рукой.
Глаза у Анабель загорелись ненасытным любопытством.
— О! — выдохнула она. — И как Вы находите работу в видимости? По сравнению со всеми предыдущими случаями?
— Да он всего второй раз на земле, — заметил Анатолий.
— Тем более! — с живостью откликнулась Анабель. — Вы знаете, и Анатолий может подтвердить Вам мои слова, я испытываю слабость к коллегам, работающим в постоянной видимости.
— Я не могу сказать, что стремился к ней, — осторожно ответил ей Киса.
— Он ко мне на исправительные работы попросился, — ухмыльнулась Марина, — а я ему такое условие поставила.
— И, чтобы исправить нанесенный мной ущерб, — никак не отреагировал Киса на ее то ли дружелюбную насмешку, то ли едкую шутку, — я, разумеется, согласился на него.
— И все же — как Вам работается в видимости? — настаивала Анабель.
— Если бы я заранее знал обо всех сопутствующих аспектах этой работы, — подумав, медленно ответил Киса, — я бы, наверно, отказался от нее…
— Ах ты, скунс неблагодарный! — задохнулся Анатолий.
— … но сейчас, — вновь не обратил на реплику никакого внимания Киса, — я уверен, что через такой опыт нужно пройти каждому из наших коллег. Что вряд ли осуществимо, — пожевав губами, добавил он, — поскольку мало кто из них захочет потом вернуться к обычным условиям работы.
Марина расплылась в широкой, довольной улыбке. Танья с Анатолием переглянулись и дружно посмотрели на Тошу, который неловко шевельнулся на своем стуле, отведя в сторону глаза.
— Ладно, время-то идет, — пробормотал он, вставая, но задержался, пытливо глянув на Анабель. — А как ты думаешь, зачем они все же за детворой наблюдают?
— Не знаю, — ответила она, со вздохом выходя из своей задумчивости. — А вот вы бы могли попробовать это узнать.
— Как? — тут же выпрямился в настороженной позе Анатолий.
— Если они наблюдают за вами, — объяснила она, — и вы их чувствуете, то кто мешает вам понаблюдать за ними? В какие моменты они обычно появляются, в каких обстоятельствах, что предшествует их появлению и как долго оно продолжается? Экспериментируйте, отмечайте, что могло их привлечь, обсуждайте в их присутствии свои гипотезы — одним словом, приглашайте их к разговору. Слабые места есть у всех, а у вас тут такая многогранная компания собралась, что вы просто не можете их не найти.
— Спасибо, — в один голос ответили ей Танья и Тоша, и рассмеялись, переглянувшись.
— Ладно, мне сейчас врать придется, что только в центре хлеб нашел. Батон дашь? — обратился к ней Тоша.
Танья вскочила и бросилась к двери. Нам с Анабель уже тоже пора было собираться, чтобы не опоздать в аэропорт. Анатолий предложил отвезти нас, но Анабель твердо отказалась. Почувствовав, что ей сейчас нужно побыть наедине с собой, я поддержал ее.
— Держите меня в курсе всего, что произойдет, — сказала она Танье напоследок. — Но только осторожно и лучше письменно. Заглянуть на экран в присутствии Анатолия у вашего наблюдателя вряд ли получится, а вскрывать электронную почту у нас, насколько мне известно, еще не научились.
По дороге в гостиницу, где мы забрали мой багаж, а затем в аэропорт мы молчали. Судя по ее отрешенному лицу, она уже строила планы предстоящих действий, я же в который раз восхищался ее непревзойденным умением объединять и сплачивать. Как людей, так и ангелов. И вовсе не обязательно вокруг себя. И заражать их оптимизмом, развеивать их сомнения и придавать им веру в себя.
В аэропорту, однако, выяснилось, что думала Анабель вовсе не об ангельских делах.
— Ты знаешь, — задумчиво произнесла она, когда мы сидели в ожидании посадки, — мне все как-то не случалось сказать тебе это, но сейчас я хочу наконец-то поблагодарить тебя.
— За что? — опешил я.
— За то, что ты принял меня в видимости, — глядя прямо перед собой, принялась перечислять она. — За то, что дал мне возможность по-настоящему жить на земле. За то, что доверяешь мне и любишь такой, какая я есть. За то, что настоял тогда на раскрытии нашей тайны Танье и Анатолию. За то, что потом, благодаря им, я смогла узнать столько интересных людей и увидеть, насколько непредсказуемо разными могут оказаться мои собственные коллеги и даже противники. За то, что не стал ждать с рассказом об их неприятностях до возвращения. За то, что это позволило мне сегодня воочию убедиться в том, что, несмотря на все наши не то, что различия, а даже противоречия, мы можем прекрасно уживаться. И самое главное — за то, что я познакомилась сегодня с этим маленьким чудом, ради которого можно не только мириться и сотрудничать, но и бороться с кем угодно. За то, что я поняла, что сделаю все, что смогу, чтобы помочь им в этом.
У меня просто не нашлось слов, чтобы ответить ей. Я мог только благодарить Бога за то, что он прислал ее мне во второй половине моей жизни, и мне оставалось не так долго ждать полного, окончательного, вечного воссоединения с ней.