Рей вышел и через некоторое время вернулся с большим альбомом в темном кожаном переплете. Присев на корточки рядом с ее креслом, он положил альбом Лоре на колени и раскрыл его.
— Вот ее свадебная фотография. Я, честно говоря, не могу смотреть на этот снимок. Она тут такая молодая, красивая и такая счастливая! Если бы она тогда знала, чем все это кончится! — на Лору со старой черно-белой карточки смотрела очаровательная японская девушка, совсем еще юная. Пышное подвенечное платье, гигантский букет лилий в руках, смеющееся скуластое лицо, прекрасные темные глаза, глубокие, как океан… А их общие свадебные фотографии, где она с отцом, я просто уничтожил, — продолжил Рей с неприязнью в голосе. — У него там ужасно самодовольная физиономия, как будто он ей большое одолжение делает. А это мама после моего рождения. Это я у нее на руках. А это мама с новорожденным Тедом, а рядом — я. Так получилось, что мы с ней Теда вместе воспитывали и я ему больше отец, чем наш папаша, который на нас едва внимание обращал. С тех пор я и люблю детей, а они мне кажется меня. Хотя Тед, к сожалению, вырос совсем не таким, каким бы мне хотелось.
— А сколько вам тут лет? — На снимке около женщины с младенцем на руках — в ней еще можно было угадать смеющуюся девушку со свадебной фотографии — стоял очень серьезного вида мальчик с гордо вздернутой вихрастой головой и сжатыми губами. Он покровительственно обнимал женщину за плечи, выставив вперед ножку. Ясно было, что в обиду он мать не даст.
— Чуть больше восьми, примерно как вашей дочери.
У Лоры мальчик с фотографии почему-то вызвал огромное уважение, но Рею она об этом не сказала, но заметила с грустью:
— А я своего отца вообще почти не знаю. Они с мамой развелись, когда нам с Дороти было по два года. Мама больше не выходила замуж. Мне кажется, отец чем-то очень сильно ее обидел, но она нам никогда об этом не рассказывала, эта тема у нас в доме всегда была запретной. Папа тоже больше не женился. Но последний раз я его видела на похоронах сестры. Первый и последний раз за семнадцать лет! Впрочем, мы иногда созваниваемся и всегда поздравляем друг друга с Рождеством, только тайно, чтобы мама об этом не знала, иначе она будет переживать. Но он мне совсем чужой человек, хотя я и ношу его фамилию, — она прикусила губы и задумалась.
— Простите, вижу, я вызвал у вас неприятные воспоминания. Как, кстати, ваша нога?
— Совсем не болит. Хожу нормально. Ведь уже больше недели с тех пор прошло.
— Прошло восемь дней и, — он взглянул на часы, — два часа. Точнее, два пятнадцать.
Лора едва сдержала улыбку.
— Значит, совсем не болит?
— Нет.
— Тогда давайте потанцуем.
— Вы думаете? — осторожно спросила Лора, искоса глядя на него.
Он все еще стоял на корточках около ее кресла, положив руку на спинку.
— Я просто уверен. — Рей быстро встал, покопался в каком-то ящике, извлек оттуда кассету и включил. Из динамика полились звуки чудесного вальса и приятный французский баритон. — Нравится?
Она кивнула, но снова покосилась на него с сомнением. Музыка ей на самом деле нравилась, и она никак не могла придумать повод, чтобы отказаться. Больная нога была бы лучшим предлогом, но это отпадает. К тому же под такую мелодию действительно очень хотелось танцевать.
— Или вы против французского шансона? — спросил Рей, чувствуя, что она в нерешительности. — Если так, то я поищу что-нибудь другое. Просто я большой поклонник этой музыки. — Он уже стоял рядом, галантно протягивая ей руку.
— Нет, не надо ничего другого, я и сама очень люблю французский шансон, — решительно ответила Лора, вставая и принимая его руку. Чего ты боишься? — спросила она себя. Как бы Рей себя ни вел, он джентльмен. А если нет, то зачем ты согласилась поехать к нему домой?
Вальс кончился неожиданно, не успела она растанцеваться как следует. Подвернутая нога не слишком хорошо ей служила, но зато Рей оказался весьма неплохим танцором. Он обладал прекрасным чувством ритма, поэтому с легкостью исправлял все неточности, которые она допускала из-за своей ноги. В общем, танцевать с ним оказалось на удивление легко и приятно. К тому же он был подчеркнуто вежлив и даже не пытался прижимать ее к себе, только осторожно придерживал за талию. Зазвучала следующая песня, уже не вальс, но тоже очень красивая и мелодичная. И Лора машинально положила руки ему на плечи и принялась двигаться в такт музыке, хотя на следующий танец он ее еще не приглашал. Получилось, что это она его пригласила. Рей моментально среагировал, и через секунду они уже снова кружились по комнате. Так они танцевали без перерыва около получаса, и Лорой все больше овладевало чувство пьянящего восторга, которое бывало у нее когда-то в юности еще на школьных вечеринках. Она действительно очень любила музыку и танцы, а возможности вот так просто потанцевать под приятную мелодию ей не представлялось уже давно.