Мы сидим впятером:
Я и стены.
Конечно, она не может знать. Это совпадение, совпадение. Она еще что-то говорила, теперь я уже не могу вспомнить что. Знаю только, что разговор меня увлек и я уже никуда не спешила.
— Когда вы родились? — спросила женщина. — Хотите, я составлю ваш гороскоп? Это вам ничего не будет стоить.
— Почему же…
— Вы мне нравитесь, — сказала она. — Далеко не все, кто приходит сюда, мне нравятся.
Она, не поднимаясь с кресла, подкатила ближе стол на колесиках, раздался щелчок, крышка стола отъехала в сторону, и я увидела экран.
— Компьютер?
— Конечно. Куда сейчас без компьютера? — улыбнулась женщина.
Я пробыла у нее больше двух часов. Я много о себе рассказывала. Как-то так вышло. Никогда до этого я так много не говорила о себе. Звезды подтвердили, что некоторое время я буду пребывать в состоянии нестабильности, а потом… потом счастье, конечно.
В дверь позвонили.
— Извините, — сказала женщина и пошла встречать очередного клиента. А мне вдруг стало стыдно. Я веду себя ужасно глупо. Визит к гадалке — само по себе глупость, а раскрывать ей душу… Я поторопилась проститься, заплатив положенные шестьсот рублей. Домой я возвращалась пешком, все еще браня себя и даже злясь. Уже возле дома решила, что к моей сегодняшней болтовне стоит отнестись как к разговорам в купе со случайным попутчиком. Выбросить из головы и забыть. И я действительно забыла, по крайней мере не вспоминала ни об этой женщине, ни о ее предсказании.
ВЕЧЕР
Но в тот последний вечер моей прежней жизни я неожиданно вспомнила наш разговор, обвела взглядом свою комнату и улыбнулась.
— Совпадение, — прошептала я, рисуя сердечко на стекле. — Совпадение, и ничего больше.
Я перевела взгляд на часы: пора ложиться. Запах лаванды должен навевать романтические сны. Я поставила томик Переса-Реверте на его законное место в шкафу, легла и счастливо закрыла глаза. В одном гадалка, безусловно, права: мечтать лучше всего в одиночестве.
Утром будильник не зазвонил, села батарейка. Хорошо, что мой внутренний будильник никогда меня не подводил, я открыла глаза ровно в семь. Подождала звонка, удивилась, приподнялась на локте и даже потрясла будильник, который показывал половину четвертого утра. Ненужные движения, которые делаешь автоматически, не думая, а потом досадуя на себя.
— Безобразие, — сказала я, должно быть, адресуясь к батарейке, и на носочках прошествовала в ванную. В детстве я мечтала стать балериной. И сейчас иногда я вижу себя Одеттой, огромный зал рукоплещет, а я превращаюсь в прекрасную белую птицу. И вот уже ни зала, ни людского шума, только бесконечный простор неба…
Душ, чашка кофе, бутерброд. Макияж, укладка волос («Я могла бы работать парикмахером», — неизменно думаю я, ловко орудуя щеткой и феном). Ежедневник в сумку, ключи от машины, распахиваю входную дверь.
Дорога на работу, легкая паника, что нет места на стоянке, первое «привет» на входе, кивки направо и налево, улыбки. Обычное утро.
Таким оно было до одиннадцати. В одиннадцать я открыла почтовый ящик и увидела сообщение. Черные буквы во весь экран: «Я на тебя смотрю. Я тебя вижу. Азазель». Я прочитала это не меньше пяти раз, пытаясь понять, что сие значит. Дурацкий розыгрыш, вот что. Я набрала в грудь воздуха, собираясь высказаться по этому поводу.
— Что за хрень, а? — разнеслось по комнате, разделенной прозрачными перегородками. Опережая меня, кричала Людка Баранова. Крайний слева стол. — Что за придурок послал мне это?
— В чем дело? — в проходе появился Сергей Юрьевич, наш непосредственный начальник.
— Я спрашиваю, кто прислал мне эту гадость? — не унималась Людка.
— Людмила, — теперь голос Сергея Юрьевича звучал укоризненно.
— Придурки… Нет, в самом деле, по-вашему, это смешно?
Она всех заинтриговала, народ потянулся к ее столу, на экране ее компьютера светилась надпись, в точности как у меня: «Я на тебя смотрю. Я тебя вижу. Азазель».
— Чушь какая-то, — нахмурилась Зинаида, глядя на экран. — Работать надо, а не шутки шутить.
— И мне такую же хрень прислали, — ритмично двигая челюстями с неизменной жвачкой во рту, сказала Ольга Лосева.
— И мне, — сказала я. — Только что обнаружила.
— А я еще утром. — Ольга недовольно оглядела коллег.
— Надеюсь, тебе не пришло в голову… — возмутилась Зинаида. Ольга ее перебила:
— Да мне по фигу. Пишет какой-то дурак от безделья. — И она направилась к своему столу.
— А мне вот интересно, что это за дурак, — возвысила голос Людмила.
— Премии за такие шутки лишать надо, — назидательно изрекла Зинаида.
— Да с чего вы взяли, что это кто-то из наших? — возмутился Сергей Юрьевич.
— А кому еще надо? — резонно ответила Людка.
— Отлично, — кивнул он. — Шутник уже слышал, будем лишать премии. А теперь давайте работать.
Все нехотя разбрелись по рабочим местам.
Где-то через час я отправилась обедать. В кафе ко мне подошла Людка.
— Что ты об этом думаешь? — спросила она хмуро, устраиваясь напротив меня за столом.
— О чем? — не поняла я.
— Кто, по-твоему, это написал?
— Понятия не имею. Ольга права: плюнь и забудь. На свете полно, идиотов.
— А почему нам троим? Он что-то имел в виду. Нас ведь даже ничего не связывает, если не считать работы.
— Слушай, не забивай себе голову, — перебила я. — Кому-то пришла охота развлечься.
— Конечно. Знаешь, у меня странное чувство. Будто за мной и вправду кто-то наблюдает.
— Не валяй дурака. Из-за чьей-то глупой шутки…
— Да все я понимаю, — отмахнулась Людка, уставившись в угол. Мыслями она ушла далеко отсюда. Голубая жилка на виске заметно пульсировала, руки нервно двигались от салфетки к ножу и обратно. Непрерывное бессмысленное движение, которое выдавало ее волнение. Над верхней губой выступили капельки пота, хотя в кафе работал кондиционер. Взгляд ее был странным, точно она спала с открытыми глазами.
— Эй, — позвала я, но она не повернула головы и не отвела взгляда. Сидела, застыв, лишь руки нервно двигались, будто жили сами по себе, и это почему-то было страшно. Нелепо и страшно. Не спасал ни гул голосов, ни смех, ни улыбки, ни брошенное на ходу «привет», ни солнечный свет, заливавший пространство кафе через огромное окно. Может быть, из-за яркого солнечного света фигура Людмилы казалась скорбной, как статуя на могиле. Отрешенный взгляд, опущенные плечи. Она как будто видела свою судьбу и смирилась с ней. — Мне не нравится твое настроение, — выйдя из оцепенения, сказала я. — В конце концов, не одной тебе прислали эту гадость. Хочешь, выясним, кто прислал? Хотя вряд ли… у нас умник на умнике… В общем, пьем кофе и забываем об этой глупости.
— Да, конечно. — Людмила вздохнула и попробовала улыбнуться.
Ближе к концу рабочего дня мне понадобилось сходить в архив. Наш офис находился в огромном девятиэтажном здании, где располагалось множество контор, фирм, редакции двух газет. Кабинеты шли вперемешку, несведущему человеку разобраться было нелегко, оттого стены пестрели надписями и стрелками. Стена напротив наполовину из прозрачного пластика, взгляд терялся в лабиринте больших и маленьких кабинетов. В шахматном порядке офисные лампы, вентиляторы. Отопление еще не отключили, из-за яркого солнца в помещении жарко, и вентиляторы работали вовсю, их ровное монотонное гудение было слышно даже в коридоре. Я подошла к нужной двери, вставила ключ в замок. Ключ не поворачивался. Я, как водится, подергала дверь, чертыхнулась, попробовала еще раз повернуть ключ — с тем же результатом. Проверила ключ, на связке их было пять. Ни один не подошел.
— Да что это такое? — возмутилась я, обращаясь неизвестно к кому. И вдруг поняла, что за спиной у меня кто-то есть. Чувство было неприятное. Хотя по коридору вечно сновал народ, и в том, что кто-то оказался рядом, не было ничего особенного, чувство все равно было тревожное. Я стояла, пялясь на замок, и боялась повернуть голову. А еще прислушивалась. Тишина показалась мне странной. Ровный гул вентиляторов — и все. Ни звука шагов, ни обрывка фраз. Я никогда не думала, что тишина может быть такой давящей. В памяти сразу всплыли слова «Я на тебя смотрю. Я тебя вижу». Я заставила себя повернуться. Жалюзи в кабинете напротив опущены, коридор пуст. — Какая чепуха, — пробормотала я в досаде, но чувство тревоги не проходило. Оно росло, переполняло меня, пока в конце концов мне не захотелось броситься со всех ног по коридору с громким воплем. Я увидела себя точно со стороны. Я бегу, рот открыт в немом крике, звука нет, лишь гул вентиляторов. И я с бледным лицом. Безумие. Нельзя поддаваться нелепому страху. И тут я услышала шаги. Кто-то не торопясь шел по коридору. Но вместо облегчения это вызвало у меня тревогу. Тишина была нарушена, звук испугал еще больше. Я резко повернулась и в то же мгновение услышала: