– Ты, брат, что-то осоловевшим выглядишь, – сообщил он Пете, – сейчас я приведу тебя в порядок, да и ты, Бýлгар, похоже, подустал.
– Не нужно, я сам умею, – попытался возразить Петя, получивший кое-какую практику на подворье Булгарина.
Петины друзья переглянулись, Булгарин улыбнулся и очень мягко, словно стараясь не задеть чувств молодого человека, сказал:
– Петр, эти полезные фокусы возможно демонстрировать лишь на своем подворье, либо на подворье гуру, то есть, у меня. Здесь у тебя ничего не получится.
– Нет, я сам! – настойчивость Пети определенно отчасти объяснялась выпитым шампанским.
– Изволь! – развел руками Пушкин (кстати, под воздействием благородного напитка, как заметил Петя, он стал изъясняться слегка архаичным языком своего столетья), – ты же исследователь натуры, мой друг, и должен верить лишь опыту и разуму.
Петя приложил незначительное усилие и вновь почувствовал себя абсолютно трезвым, голодным и способным к продолжению гастрономических подвигов. Затем он, руководствуясь товарищескими чувствами, произвел ту же операцию со своими друзьями.
– Не нужно так шутить, Француз, – в голосе Булгарина слышалось явное осуждение, – Петр должен сам исследовать пределы своих возможностей!
– Клянусь тебе, это он сам! – воскликнул Пушкин. – Похоже, у нашего нового друга есть что-то от архана, он здесь у меня чувствует себя, как дома!
Потом они взлетели, и двинулись куда-то на запад – Петя сам не понимал почему, но был уверен, что летят они именно на запад.
– Не пора ли тебе начинать уже думать о своем собственном подворье? – обратился к нему Пушкин.
– Я уже думаю. А на что я могу рассчитывать? Ян говорил, что возможный размер подворья ограничен числом нитей в крыльях.
– Исходи из того, что одна нить обеспечивает тебе около двадцати кубических метров пространства. Пустынного пространства, если быть точным. Любой интерьер обойдется гораздо дороже.
Дальше летели молча. Потом Петя произнес:
– Что-то у тебя не сходится.
– Что же?
– Как я вижу, радиус твоего подворья-планеты километров пятьсот.
– Чуть побольше – и что?
– А то, что тебе для нее потребовалось бы нитей в пару-тройку миллионов раз больше, чем сейчас живет людей на Земле – и это при условии, что все жители планеты – твои эмпаты.
Пушкин довольно долго молчал, а потом негромко спросил:
– А что скажешь ты, Бýлгар?
Булгарин задумался, начал и закончил свои вычисления, после чего подтвердил:
– Похоже, Петр прав. Странно, что мне раньше этого не приходило в голову.
– Ты – молодец, Петр, – теперь Пушкин обращался прямо к Пете. – Я создал и контролирую лишь оболочку планеты и то, что на ней. Там внутри, я полагаю, по-прежнему мерцающий мрак, который мне не принадлежит. Получается что-то вроде дутого золотого браслета.
Петя почувствовал неловкость. Чтобы разрядить обстановку, он попробовал пошутить:
– Подумаешь! Это всего лишь означает, что права на полезные ископаемые принадлежат не тебе. Тебя же это не расстраивает?
Пушкин ничего не ответил и продолжил лететь вперед. Молчание стало казаться Пете неловким, и он обратился к Булгарину:
– Ян, ты говорил, что путешествие в любую точку занимает пару минут, а мы уже летим с четверть часа.
Похоже, Булгарина молчание тоже стало тяготить, поэтому он ответил с выраженным воодушевлением:
– Пара минут – это в ничьем пространстве, в эфире, там, где мрак и мерцание, а по подворьям мы перемещаемся со скоростью около восьмисот километров в час, примерно, как современный пассажирский самолет. Тем самым, чтобы обогнуть владения Француза по орбите, нам потребуется пара часов. Впрочем, мы уже почти прилетели – по счастью, Петергоф не антипод Савкиной горки, где мы так славно отобедали.
Вдали и в самом деле уже стали видны правильные контуры ухоженного французского парка, дворец и канал, соединяющий дворец с морским заливом, а еще через минуту Петя увидел знаменитый фонтан – золотого Самсона, раздирающего пасть льву.
Приземлились в сотне метров от главного входа во дворец.
– Не хочешь ли переодеться? – предложил Пете Пушкин.
– Это обязательно? – поморщился молодой человек, вполне удобно чувствовавший себя в любимых джинсах.
– Отнюдь нет, – пожал плечами Пушкин, – никакого дресс-кода здесь нет – это тебе не московский клуб. Впрочем, всё же, на первый раз, я бы посоветовал фрак – думаю, он тебе будет к лицу.
Петя внимательно изучил устройство фрака на ладной фигуре нового друга и через секунду оказался облаченным в такой же.