огромная, почти в человеческий рост, бронзовая статуя бога Шивы;
самурайский меч (штатный клинок пехотного офицера Квантунской армии);
зуб кашалота;
хрустальный (так утверждал продавец) шар диаметром сантиметров двадцать – вещь незаменимая при гаданиях;
набор наконечников для стрел, включая скифские и древнерусские;
рукопись неизвестного содержания, неизвестного автора на неизвестном, предположительно аджарском, языке, датированная аж тысяча девятьсот девятнадцатым годом (приобретена за смешные деньги вместе с двумя железными метеоритами из тех же аджарских краев).
Большое впечатление на Маришку произвел один из ценнейших экспонатов – ноты прелюдий Шопена, изданные при жизни автора. Когда-то Петя выменял их на небольшое чучело крокодила; как всегда в похожих случаях, обмен был произведен под влиянием острого и неожиданного импульса – до того Петя воспринимал Шопена как композитора одного произведения – Траурного Марша, разумеется. Тот факт, что Шопен писал еще и прелюдии, так потряс молодого человека, что он, почти не задумываясь, расстался с крокодильим чучелом.
Со скромной гордостью Петя продемонстрировал несколько, почти как новых, тарелок фабрики Кузнецова. На донышке каждой из них был большой синий двуглавый орел с соответствующей надписью; предыдущий владелец тарелок сообщил Пете, что Кузнецов был почетным поставщиком Императорского двора. Петя не был ни знатоком фарфора, ни снобом, ни, тем более, дураком; он понимал, что ни император, ни его жена, ни их ближайшие родственники с подобных тарелок никогда не ели, но вкушать пищу с императорских тарелок ему было всё равно приятно.
По счастью, Маришка уже знала, что молодой человек был не старьевщиком, а математиком и программистом, причем программистом очень хорошим (что встречается в наше время весьма часто) и чрезвычайно ценимым заказчиками (это встречается куда реже). Разумеется, в тот вечер для девушки это не имело никакого значения – она была увлечена странноватым талантливым Петей, а за прошедшие два года ее чувства только усилились, как и Петины, впрочем. Не удивительно, что через месяц влюбленные собирались пожениться.
Итак, Петя стоял на улице спиной к чужому подъезду и подозревал, что его надули. А дело начиналось так. Пару дней назад, бродя по известной интернетовской виртуальной барахолке, в разделе «коллекционирование» Петя набрел на две скифские бронзовые бляшки с изображением пантер. Петя тут же в них влюбился. Он понял, что всю жизнь хотел владеть именно такими бляшками. Созвонившись с владельцем вожделенных побрякушек, он выяснил, что владелец, как и он сам, коллекционер романтического замеса, и деньги, как таковые, его не интересуют, а интересует обмен на что-нибудь интересненькое, желательно в области коллекционных орденов и медалей. У Пети как раз имелся подлинный «Орден румынской короны» и медаль этого ордена. Несмотря на впечатляющий вид (обе награды могли бы занять достойное место на нагрудном иконостасе какого-нибудь арабского шейха или африканского президента, а то и на парадном облачении одного из отцов отечественной церкви), цена регалий по Петиным прикидкам была не слишком высокой – несколько сотен, самое больше, одна тысяча долларов. Обладатель скифских сокровищ очень заинтересовался орденами, и они договорились встретиться на квартире у нового знакомого в ближайшие выходные (сердце Пети, войдя в союз с душой, требовали совершить обмен немедленно, но холодный разум напоминал, что нужно закончить некую важную работу, за которую уже получен аванс, и Петя подчинился голосу рассудка). Подчинился и, как выяснилось, зря – когда Петя, наконец, появился у коллекционера, выяснилось, что бляшки уже успели обрести нового хозяина. Расстроенный Петя собрался было уходить, но коллекционер уговорил показать румынские награды. Изучив регалии, он вцепился в них, как репей в собачий хвост, и начал делать разные, как ему казалось, заманчивые, предложения. Деньги Петя отверг сразу, даже не поинтересовавшись их количеством. Горсть бронзовых наконечников для стрел вызвала у нашего героя лишь презрительную улыбку – у него дома валялся десяток таких же, и он ими давно успел наиграться. Римские и греческие монеты вызвали аналогичную реакцию, ровно, как и старинный комплект шахмат из слоновой кости. Было сделано еще несколько попыток обмена, но и они не имели успеха. Наконец, хозяин квартиры, разобравшись в особенностях романтического склада души коллеги-коллекционера, предложил на обмен папку с не изданным произведением Булгарина.