– Привет! А чего это вы не на саночках? – начала Алина как можно более дружелюбно, даже улыбнулась. Она посмотрела на малышку. Та была не похожа на увиденную ею во сне. На девочке была коричневая шубка, белая шапочка с большими помпонами и такие же варежки, личико было худеньким, глазки голубыми, какими-то испуганными, носик вовсе не курносый, а прямой, губки тоненькие и бледно-розовенькие. Видно было, что малышка недавно болела, наверное, в первый раз на улице.
Ксения остановилась. На её холёном лице застыла гримаса страха. Это Алина заметила сразу. Ксюша не стала улыбаться в ответ и решила не показывать виду, как её пугает эта неожиданная встреча. Она взяла себя в руки и ответила вполне себе твёрдо:
– Здравствуй, Алин. Как ты меня нашла? Впрочем, не важно. На санках Валечке холодно. Мы недавно болели, кашляли, теперь вот в поликлинику едем на осмотр. Месяц почти дома сидели. Ты что-то хотела?
Алина присмотрелась к девочке. Понять, на кого она похожа было невозможно, но пламенных чувств она не испытала при виде дочери. Может потому, что представляла её себе другой? Или просто не знала, как себя вести с ребёнком? Или стеснялась? Чувства её наполнили самые противоречивые, начиная с того, что вот бы схватить ребёнка и убежать, до того, что надо бы развернуться и уйти. Но нет. Она знает, зачем пришла. Потом она привыкнет к своей малышке и с чувствами своими как-то разберётся. Надо довести дело до конца.
– Хотела. И хочу, – ответила Алина, пристально оглядывая дочь. – На ребёнка хотела посмотреть. А что нельзя? Я ведь родила её.
– Ну и что? – голос Ксении дрожал. – Вроде бы мы распрощались. Каждый получил своё. Мы помогли тебе, ты – нам. Ты увидела Валю. Прощай.
– Нет! Я приехала не за этим. Я хочу вернуть свою дочь!
– Что?! – голос Ксении сорвался, а на глаза навернулись слёзы. Она вся задрожала и больше не могла себя сдерживать. Слёзы предательски брызнули из глаз. При этом Валечка скорчила тоже плаксивое личико, уголки губок поползли вниз, на переносице залегла тоненькая морщинка, а глазки наполнились влагой.
– Понимаешь, я не могу без неё, – Алина решила высказать всё сразу, что задумала, не дав Ксении опомниться. Вид расстроившегося испуганного ребёнка вывел её из равновесия. – Ночами снится. Я сто раз пожалела, что отдала её вам. Я же мать. Мы с ней одной крови. И ей лучше будет со мной. Настоящую мать никто не заменит. Я против вас с Петром ничего не имею, но всё же… Я – настоящая мать!
– Ты с ума сошла? Я – её мать, а не ты. Ты отдала её нам в обмен на квартиру и деньги. И если называть вещи своими именами, то продала! Девочка любит меня, другой матери она не знает, и точка!
– Ксюш, подумай. Вы с Петром сможете навещать её, когда хотите. Ребёнку нужна я. Та, которая родила, настоящая мать!
– Настоящая мать не отказалась бы от своего ребёнка. Я не отдам тебе Валечку. Как ты себе представляешь, я оторву от себя малышку и отдам в чужие руки? Она не знает тебя и боится. Она будет плакать день и ночь, это жестоко! Ребёнок – не котёнок. Я растила её с пелёнок, с первого дня.
– Она быстро привыкнет ко мне. В её возрасте всё быстро забывается. Я изучала психологию и знаю это.
– Да я не хочу, чтоб она меня забыла. Ты просто бредишь! Подумай о ребёнке хотя бы! С чего это вдруг в тебе проснулась такая любовь?
– Она не внезапно проснулась. Я ни на минуту не забывала о своей дочери!
Валечка заплакала. Ксения расстегнула ремешки коляски и взяла её на руки. "Тише, дочь, тише. Сейчас пойдём, тш- ш- ш", – стала шептать она, покачивая малышку на руках. Она чмокнула девочку в лобик, прижала к себе и быстро пошла вперёд, с силой толкая коляску свободной рукой. Алина пошла рядом:
– Дай, я её понесу!
– Нет! Лучше уходи и забудь нас. Устраивай свою жизнь, ребёнка я тебе не отдам!
– Ах так? Тогда я обращусь в суд.
– Куда? – всхлипывая переспросила Ксения, стараясь не разрыдаться.