– Не надо, мама! – Валя заплакала и уткнулась лбом в кирпичный откос.
– Клянусь, ведь если тебя не станет, и я умру! Я на всё согласна, девочка моя. Ничего мне не надо, ни бога, ни ангелов, ни рая небесного. Это правда. Только бы ты была счастлива и жила. Как тебе угодно живи, я не стану мешать. Только скажи, что я должна сделать, чтоб тебе было хорошо. Если ты не хочешь меня видеть, я соберу вещи и уйду из этого дома. Прям сейчас. Мне любви твоей не нужно, можешь ненавидеть меня, только не умирай, пожалуйста! – выпалила Ксения на последнем издыхании и разразилась рыданиями.
Через секунду слёзы целиком застлали её глаза, и она не заметила, как дочь приблизилась к ней и робко взяла за руку. Женщина почувствовала в своей ладони холодную руку. Своей дочери. В комнате вообще было прохладно и свежо от ночного воздуха. Ксения не сразу осознала, что вот она, рядом стоит её Валечка. Её повзрослевшая дочь. Такая родная, такая красивая и печальная. Она взяла в свои руки Валино личико и стала покрывать его поцелуями, приговаривая: "Миленькая моя девочка, родная. Ты прости меня за всё, прости! Глупая я была, что так с тобой… Поступала… Что не понимала тебя. Прости, если сможешь. Спасибо, что ты у меня есть, моя радость! Прости меня! Прости меня!"
Валя сильно обняла маму и прижалась к её груди. В комнате становилось светлее, в предрассветном тумане всё чётче вырисовывались очертания двух хрупких женских фигурок, стоящих почти неподвижно посреди маленькой детской спальни. Ксения не могла отпустить дочь. А та молча плакала в вырез маминого халата и говорила в ответ:
– Это ты меня прости, мамочка. Сама не знаю, что со мной происходит. Прям свет не мил. Ничего не хочется, ничего не радует.
– Доченька, и у меня когда-то так было. Жить не хотелось. Но всё наладилось. Я узнала счастье, покой, умиротворение. И у тебя всё будет, милая. Поверь!
– Мамочка, – продолжала Валя, всхлипывая и облизывая пересохшие губы, – спасибо тебе, что ты меня остановила… Что бы было, если бы я спрыгнула?
– Не знаю, доченька, что на том свете будет… Никто не знает. Но раз нам жизнь дарована, значит для чего-то, ведь правда? У тебя столько впереди! Ты ещё должна полюбить, детишек родить и вырастить, призвание своё в жизни найти, а потом внуки, да много ещё радости. Разве это правильно, так рано сдаться, не пройти свой путь даже наполовину? Родненькая моя! А уж что с нами с папой было бы, если б ты спрыгнула… Даже представить страшно.
– Прости меня, мама. Я не знаю, что на меня нашло. Всё как-то сразу навалилось. Мне столько надо тебе рассказать.
– Пойдём на кухню, дочь. Чаю попьём. Перенервничали мы с тобой. Мне тоже тебе многое хочется рассказать. Знаешь, я часто представляла себе, как мы с тобой сидим и болтаем за чашечкой чая, как две подружки. Да любая мама об этом мечтает.
– Я воды хочу. В горле пересохло от этой… гадости.
Мама с дочкой уютно расположились на мягком узком диванчике-уголке за столом. Ксения разлила чай и разрезала испечённый вечером к приезду мужа сдобный пирог с клубничным джемом. Он настолько аппетитно выглядел, был настолько румяным, пышным и так умопомрачительно пах, что ангелу Алине смертельно захотелось его. Хоть маленький кусочек. Но это было, увы, невозможно. "Ничего, попрошу потом Ларри научить меня материализовать предметы. И создам себе такой же точь-в-точь пирог. И весь съем." А пока хранительница, после удачно проделанной работы, решила отдохнуть. Просто полетать высоко в небе. Насладиться свежестью летнего утра, полюбоваться жёлто-розовым рассветом, ощутить лёгкие воздушные потоки зарождающегося на высоте ветра. Парить то вниз, то вверх, отдаваясь движению воздушных масс. Алина вспорхнула на подоконник кухни, и последние услышанные ею слова были такими:
– Мам, давай уедем. Прям завтра. На дачу. На всё оставшееся лето. Я по бабе Рае соскучилась. Оставим папе записку, чтоб он к нам ехал сразу, как вернётся.
– Конечно, милая. Сменим обстановку. А как же твои друзья, Диана?
– Мама, им и без меня не плохо.
– Как хочешь, дочь. Выспимся завтра, вещи соберём…
– Не, – перебила Валя, которая так и не отведала пирога. Из-за стресса и волнения кусок ей в горло не лез. – Давай сейчас вещи соберём. Я всё равно не усну.
– Давай! – согласилась мама Ксения, подсела к дочери и ещё раз крепко обняла своё сокровище.
Глава пятая
Налетавшись вдоволь, почувствовав лёгкую усталость в крыльях, ангел Алина приземлилась на крыше дома своих родных Виноградовых. Когда летела вниз, мельком заглянула поочерёдно во все три окна квартиры. Увидела маму с дочкой, спящих на разложенном в зале диване-книжке. "Всё-таки сморил сон моих девчонок", – отметила про себя Алина. Рядом с диваном стоял большой серый чемодан и дорожная сумка. Ангел-хранительница решила, что посидит на крыше и подумает спокойно о самой себе. Она устроилась на невысоком бортике крыши, встряхнула крыльями, и с перьев слетели налипшие пылинки и мелкие мошки. Вдруг сзади послышались чьи-то шаги. Она оглянулась и зажмурилась, так как с той стороны над крышей дома поднималось яркое летнее солнце во всей красе. И на фоне пылающего диска нечётко вырисовывалась фигура крылатого небожителя, направляющегося к ней.