– Разрешите? Доброе утро.
– Входите, Виктория Сергеевна, присаживайтесь. Как там ваши пациентки? Об операции мне доложили, а подробности я хочу услышать от тебя. Не сердись на Виктора. Устала?
– Немного. Поеду домой и отдохну. Вы передайте Андрею Степановичу, что я справилась, повторяя его приём, – ответила Виктория и рассказала, как всё прошло.
– Ты молодец! Я прослежу за пациенткой, а ты отдыхай, – она на секунду замолчала, внимательно посмотрев на доктора. – Вика, дело прошлое, но один вопрос не даёт мне покоя. О чём зимой ты говорила с моим отцом? Вы ведь даже не знакомы?
– Для вас, моё присутствие на его операциях, не секрет. Я не пропустила ни одну, с тех пор как пришла к вам. После операции Андрей Степанович пригласил меня сюда. Он больше спрашивал, а я отвечала на его вопросы: кто? когда? откуда? почему? Вас что беспокоит? Что-то с ним не так?
– Не знаю, как это объяснить. Он стал какой-то молчаливый, задумчивый, как будто хочет о чём-то рассказать, но не решается.
– Может, стоит дать ему время, не настаивать, не торопить, и он сам откроется вам. Пожилые люди, как дети. Моей бабушке семьдесят семь лет. Она, если и хранит тайны, то только сердечные, а на остальные у неё не хватает терпения. Я могу идти?
– Отдыхай. Хороших вам выходных.
Глава 1
Виктория Петровская была единственным ребёнком в семье военного врача и учительницы математики. Её родители были коренными ленинградцами, но поженившись, после получения дипломов, отправились в Сибирь. Этого не приняли родители Сергея Павловича и Татьяны Ивановны. С этих пор отношения между новыми родственниками не сложились. Они не понимали молодёжь, которая могла, но не осталась служить и работать ближе к родителям. Приезжая раз в год в отпуск, Петровский жил у матери, а его жена в семье своих родителей. Вике это доставляло огромное удовольствие. Она жила то с мамой, то с отцом, при этом не испытывая неудобств. В силу своего возраста, не понимала, почему бабушка Софья не любит маму и при каждом удобном случае напоминает о том, что внучка не похожа ни на кого из их рода. Если Сергей и Татьяна Петровские были темноволосые и кареглазые, то Вика была светловолосой девочкой похожей на ангела с васильковыми глазами и слегка вздёрнутым носиком. С детским садом ей «повезло», а свои школьные годы, ей вспоминать не хотелось. С самого первого класса к ней приклеилось прозвище Дюймовочка. Она была меньше и мельче всех в классе, и за девять лет учёбы ничего не изменилось. Все эти годы первая парта ждала её. После перехода из третьего класса в пятый, стало ещё сложнее. Теперь все знали, что мама Вики учительница математики, поэтому дружить с ней «опасно». Для девочки – хорошая учёба и примерное поведение звучали, как приговор. Но даже при таком положении дел, она смогла окончить музыкальную школу, посещала студию акробатического танца и не чувствовать себя одинокой в обществе соседа и сына друга отца Александра Старкова. Мальчишке это не нравилось, но просьбу отца он исполнил, уделяя девочке часа два в день. «Ты, Сашка, не переломишься, а, смотришь, и научишься у Вики порядку в делах и мыслях, а может, и повзрослеешь, чувствуя ответственность за девчонку». Они учились в одной школе, жили в одном доме – минус час. Разница в возрасте два года позволяла рыжему «верховодить». Став взрослее, отношение Саши к Вике изменилось. Если Вика была Дюймовочкой, то Санька был «Рыжий конь», так называла его подружка. Эта были противоположности. Виктория – педантичная, внимательная, аккуратная, и Александр – рассеянный, ленивый и необязательный. Вику не нужно было заставлять что-либо сделать – стоило только попросить, и она это делала, пусть и без особого энтузиазма. Она знала слово «надо», а ещё очень любила родителей, чтобы оставлять домашние дела на них. Саша был не только единственным сыном, но и единственным внуком и это многое объясняло. Родители матери души не чаяли во внуке и всегда были на его стороне. Саша этим пользовался лет до четырнадцати, когда перевоспитывать его было поздно. Утешало одно – он учился без троек. Как бы там ни было, но в семнадцать Саша влюбился в Вику, которой едва исполнилось пятнадцать лет. Теперь он по собственному желанию уделял ей время. Возможно, отношения между ними и сложились, но в конце девяностых годов ряд воинских частей сократили, сокращению подлежали и многие сотрудники госпиталя. Сергей Павлович Петровский в свои сорок три года имел выслугу двадцать пять лет и стал пенсионером. Он получил жилищный сертификат весной девяносто восьмого года и улетел в Питер, оставив до конца учебного года жену и дочь на старом месте. Александру исполнилось восемнадцать, он окончил среднюю школу, готовился к поступлению в университет. Вика окончила десятый класс, собираясь поступать в следующем году в медицинский вуз. Отец всегда ей говорил: «Пальцы хирурга – это пальцы музыканта», а ей очень хотелось походить на отца. Вика любила маму, которая её многому научила, но отца она видела реже. Возможно, поэтому она тянулась к нему больше. Уезжая с мамой в Питер, расставание с Санькой далось ей тяжело. Плакала Вика, уткнувшись в грудь Саши, плакала мама, роняли слёзы супруги Старковы, в довершение всего, пошёл летний дождь. Всем разрешили войти в тамбур вагона, где они простояли до самого отправления поезда. «Прекращайте рыдать, – сказала, подмигнув, проводница вагона. – Дождь к хорошей дороге». Казалось, всё давно было сказано-пересказано, а расставаться не хотелось. Татьяна Ивановна дала дочери право выбора: она остаётся на месте и оканчивает среднюю школу здесь, либо учиться в Питере, а на каникулы прилетает сюда. Виктория знала причину переезда ещё год назад. В городе на Неве жили родители родителей, которым было за шестьдесят лет. Теперь, когда отец окончил службу, семья решила сменить место жительства, и Вика поддержала решение. Она не рискнула остаться и жить вдали от родителей, помнила, с каким трудом удалось купить билеты на поезд, и согласилась уехать. Сашка, обнимая подругу, просил её чаще писать, звонить, обещал приехать до призыва в армию, если сам не поступит в университет. Первое время Вика очень скучала, в ожидании звонка или письма. Устройство на новом месте и смена школы помогли ей немного отвлечься. Переехав в северную столицу, Вика изменилась кардинально. Ей исполнилось шестнадцать, она разбиралась в моде, но больше полагалась на свои ощущения. Определив для себя удобство в одежде, функциональность и универсальность, она придерживалась всего двух принципов: сочетание в них цветов и ухоженная внешность, чтобы не превратиться в городскую сумасшедшую. А что может быть более удобным и универсальным, чем брюки, джинсы, рубашки и пуловеры? К началу одиннадцатого класса при росте в сто шестьдесят три сантиметра, она весила пятьдесят килограммов, и считала эти параметры вполне для себя нормальными. Она сделала новую стрижку, укоротив длину волос, которые стали года два назад тёмно-русыми вместо светло-русых. Ярким «пятном» на лице Вики были глаза. Они были василькового цвета большие и выразительные. Когда Виктория сердилась или испытывала сильное волнение, она слегка прищуривались. Прищур исчезал, а цвет глаз становился синим.