- И в самом деле ничего. Годится. А с этим блюдом - целая история, роман, ну просто кино. Давно это было.
...Красная "Ява", оглушительно ревя мотором и оставляя за собой клубы пыли, мчалась по проселочной дороге. Впереди показались деревянные избы, однако мотоциклист въехал в деревню, не сбавляя скорости. Прохожие в испуге шарахались в сторону, жались к обочине, провожая недобрыми взглядами "дьявольского наездника", лицо которого почти скрывали круглый шлем и огромные очки.
- Ну чистый дьявол, - испуганно пробормотала повязанная белым платочком бабка, - чтоб ты пропал, - плюнула она вслед мотоциклисту и перекрестилась.
И надо же было случиться такому: не успел проехать и сотни метров, как мотоцикл завилял, руль опустился, и еще не успев понять, в чем дело, водитель вылетел из седла. Потирая ушибленную ногу, он медленно, с трудом поднялся, заковылял к неподвижно лежащему, урчащему мотоциклу. Лопнула передняя ось. Только теперь он понял, что легко отделался, могло быть и хуже.
Оглянулся по сторонам. Стайка белобрысых деревенских мальчишек оживленно обсуждала происшествие, случайными свидетелями которого они оказались. "Какая от мальцов помощь", - подумал неудачливый водитель и заковылял к большой, на вид очень старой избе. На крыльце покуривал седой дед с молодцевато закрученными вверх усами. Он воззрился на человека в шлеме и больших очках и удивленно воскликнул:
- Это что еще за чучело такое к нам в гости пожаловало!
"Чучело" скинуло мотоциклетные доспехи, и дед увидел симпатичное лицо молодого человека.
- Вот это - другое дело, - одобрил дед. - Кто таков будешь? - уже строже спросил он, сочувственно выслушал рассказ парня и покачал головой: - В район тебе надобно, парень, в Углич, там мастерская имеется, может, и дадут ось. А в нашей Демидовке нету. Езжай на попутной, а мотоцикл ко мне во двор тащи.
В Угличе парню повезло, и спустя часа два он возвратился с осью. Дед принес из сарая инструменты, помог поставить. Когда закончили работу, парень развернул сверток, который привез вместе с осью из райцентра.
- Давай, дед, отметим это дело.
- Можно, конечно.
Они вошли в прохладную сумрачную горницу. В красном углу тускло мерцала лампадка, скупо освещая икону. За бутылочкой разговорились, и дед узнал, что его случайный гость живет в Москве, работает мастером-краснодеревщиком в мастерской с длинным мудреным названием, недавно женился. И еще есть у него одно увлечение: иконы собирает.
Дед изумился:
- Я вот восьмой десяток разменял, и то в бога не верую. Неужто ты, такой молодой, да еще столичный, рабочий человек, верующий?
- Да нет, отец, это просто у меня хобби такое.
Старик с любопытством переспросил:
- Это что ж такое будет? Первый раз слышу.
- Ну, собираю иконы, - объяснил парень. - Интересуюсь просто, коллекционирую словом. За ними и ездил сюда, да зря, ничего не нашел.
Видно, чем-то понравился старику этот рабочий паренек, или, быть может, напомнил сына, не пришедшего с войны. Он задумчиво посмотрел на его фотографию, висящую в красном углу, перевел взгляд на икону и сказал:
- Эту икону я тебе не отдам, бабкина, любимая. Верующая она у меня, сейчас в церкву пошла молиться. А на чердаке имеются. Давно лежат, еще с давнего времени, когда в этой избе трактир держал хозяин. Ты сам слазь, а то мне тяжело, да и выпивши я.
На чердаке, действительно, пыльной грудой лежали иконы. Парень не спешил уходить. Он тщательно обследовал все закоулки и обнаружил медное блюдо. Под темными пятнами окислов на его дне угадывалось изображение двуглавого орла. Здесь были также старинный утюг с большой трубой и деревянная прялка. Притащил все это в избу. Дед равнодушно сказал:
- Забирай, коли хочешь.
Мотоциклист полез было в карман за деньгами, но старик остановил его:
- Обижаешь, парень, я иконами не торгую. И прялку бери с утюгом вместе. На кой ляд мне это старье.
Не знал, не ведал старик, что это "старье" стоит денег, и немалых, а гость не стал его просвещать, поблагодарил, оседлал свою красную "Яву" и был таков.
- Хороший был старик, - с неподдельным сожалением закончил свой рассказ Валентин. - Я к нему часто приезжал, пока он не умер. Вместе к его знакомым ходили за досками, тогда этого добра навалом было, считай, в каждой избе. И денег не брали, заметь. Ну, конечно, поставишь бутылку-другую - и лады. Да, были времена, - ностальгически протянул Валентин, - не то, что нынче. Так и рыщут, подчистую подметают, - его белесоватые глаза зло блеснули. - Трудно теперь стало работать, вот что я тебе скажу, Олег.
Воронков с интересом слушал своего гостя и не узнавал его. Обычно немногословный, скрытный Валентин редко и скупо рассказывал о себе, а особенно о делах. Но сегодня он словно преобразился. "Коньяк, что ли, дает себя знать?" - подумал Олег Георгиевич, всматриваясь в слегка покрасневшее лицо Валентина, который почти в одиночку расправился с бутылкой. Однако его глаза смотрели трезво и осмысленно.
И, как бы отвечая на его вопрос, Валентин одобрительно произнес:
- А ты парень ничего, подходящий... - Он помолчал и добавил с усмешкой: - Но в разведку я с тобой все равно не пошел бы. Честно тебе скажу - не доверял тебе раньше, думал - стукач, на живца хочешь взять. Я ведь битый-перебитый... На мякине не проведешь.
Воронков сидел молча, занятый своими мыслями. Ему до мельчайших подробностей припомнился вдруг солнечный сентябрьский день, когда он с Валерой стоял возле комиссионного магазина на улице Димитрова. Этого Валеру он раньше знал по Кишиневу, тот крутился возле коллекционеров, промышляя по мелочам. Никто не принимал всерьез паренька - шестерка, и все. Потом Валера исчез. Воронков случайно встретил его в Москве, возле антикварной комиссионки на Димитрова.
Валера обрадовался земляку или сделал вид, что рад. Понизив голос и оглядываясь на прохожих, поведал, что живет теперь в Москве, намекнул, что его работа связана с частыми поездками за границу. Воронков, естественно, не поверил этой наивной чепухе, однако ничего уточнять не стал. Узнав, что Воронков интересуется антиквариатом и хотел бы познакомиться с конъюнктурой, как выразился Олег Георгиевич, поближе, покровительственно похлопал его по плечу:
- Есть у меня один кореш, он в курсе. Верный мужик.
Этот разговор происходил накануне, а на второй день они с Валерой поджидали "верного мужика" возле комиссионного магазина, традиционного места встреч "любителей старины". Верным мужиком и был Валентин. Познакомились, отошли в сторонку. Однако разговора, которого ожидал Воронков, не получилось. Валентин держался настороженно, на вопросы отвечал уклончиво, но адрес и телефон Воронкову все-таки дал.
Вспоминая о том, что произошло спустя месяц после знакомства, Олег Георгиевич как бы заново пережил острое чувство уязвленного самолюбия и обиды. В субботнее утро прилетел он в столицу, прямо из Внукова приехал на такси к Валентину. Тот удивился нежданному гостю, но в квартиру пригласил. Поболтали о ничего не значащих пустяках, и Воронков сказал:
- А я ведь к вам по делу приехал... - Он распахнул свой чемодан.
- По делу? У нас с вами, уважаемый, как будто никаких дел нет, холодно заметил Валентин, окидывая косым подозрительным взглядом в беспорядке сваленные в чемодане кресты и чаши. - Не по адресу, уважаемый, приехал. Я такими вещами не занимаюсь. - Он отвел глаза от чемодана. - Да и не знаю я вас.
Воронков правильно истолковал эту реплику как осторожный намек на то, что разговор еще не окончен.
- Послушай, Валентин, - перешел он на "ты", - нас же Валера познакомил. Забыл, что ли?
- Валера, - со злостью повторил Валентин. - В гробу я видел твоего Валеру. Божился, что джины принесет. Взял монету - и поминай его, как звали. Фуфло.
- Значит, и мне не доверяешь? Напрасно. Приезжай ко мне, сам увидишь, что я за человек. - Олег старался говорить спокойным, рассудительным тоном, с трудом сдерживая вдруг вспыхнувшую ненависть к этому наглому мужлану, перед которым был вынужден заискивать.