Он не был похож на того самого Ангела, образ которого мог бы сложиться в ее воображении, если бы она когда-нибудь вздумала представить себе лицо человека, с именем которого было связано так много легенд. Не гигант, как Маккейли, — лишь немногим более шести футов, впрочем, это можно было заметить, лишь стоя рядом с Ангелом. Правда, Касси и сама была не из малышек, но он возвышался над ней примерно на полфута. Короче говоря, рост его не поражал воображения.
Издали вы видели человека, одетого во все черное, исключение составлял светло-желтый плащ, что подчеркивало его стройную мускулистую фигуру. Зато сразу же бросались в глаза рукоять револьвера, висевшего у него на бедре, поблескивавшие на солнце серебряные шпоры, низко надвинутая на глаза широкополая шляпа и легкая небрежность, с которой он держался в седле, — все это удивительно гармонировало с его собранностью, скоростью движений, особой стремительностью, чему Касси была свидетельницей.
Но, приблизившись к нему, вы прежде всего замечали его глаза, в которых светились беспощадность и жестокость. Вся его сущность была отражена в них — черных, как бездонная пропасть, лишенных души, страха и сомнения и даже совести. Эти глаза так завораживали, что внимание не сразу переключалось на волевой подбородок, чисто выбритую кожу чуть впалых щек, красиво вылепленный нос, резко выступающие скулы. И еще позже становилось понятно, что лицо этого человека было отмечено своеобразной суровой красотой. Касси осознала это, только проехав половину пути до города.
Впрочем, о его красоте можно было и поспорить; куда важнее было понять, что представляет собой этот человек. Но даже не вдаваясь в детали, Касси сделала вывод, что Ангел относится к тому типу людей, с которыми она не желала иметь ничего общего. По правде говоря, он пугал ее. Как ни крути, но его работа состояла в том, чтобы убивать людей, и справлялся он с ней блестяще.
Ей оставалось только надеяться на то, что соседи не узнают, что человек, известный под именем Ангел Смерта, побывал у нее с визитом. Можно также рассчитывать и на то, что его дурная слава не проникла так далеко на юг, но это было весьма слабым утешением, ведь достаточно одного взгляда на этого человека, чтобы понять, что к чему. Даже не зная его имени, можно было сделать вывод о том, что он собой представляет. Хоть бы он к вечеру убрался с ранчо!
Подъезжая к городку, она решила, что отправит Льюису Пикенсу еще одну телеграмму, поблагодарит его за заботу и соврет. Сообщит, что, мол, все проблемы уже улажены и в помощи Ангела милосердия уже нет нужды. Затем выложит Ангелу все о своих проделках и решительно заявит, что ему надо покинуть эти места. Он уедет, а она… Она окажется в той же ситуации, что и шесть недель назад, да еще и без всякого резерва времени для того, чтобы как-то выпутаться из этой отвратительной истории.
Выйдя от кузнеца, который починил револьвер, Касси направилась к станции дилижансов, где помещалась почта, чтобы отправить телеграмму. Сегодня, пока не починили револьвер, ей пришлось расхаживать по городу с «винчестером», который обычно лежал под сиденьем экипажа. Она обращалась с «винчестером» столь же свободно, как и с «кольтом», но «винчестер» был неуклюж, да и тяжел, его неудобно таскать с собой по городу] Конечно, ей следовало взять в дорогу шестизарядный спортивный револьвер, но она умчалась в таком гневе и раздражении, что начисто забыла о нем.
О том же, чтобы появиться на улицах вообще без оружия, нечего было и думать. Хотя Касси не встретила никого из Маккейли или Кэтлинов либо кого-то из преданных им душой и телом батраков, однако она еще не покинула город, а прежде, когда доводилось бывать в городе, ей почти всегда попадались эти типы. Но по-настоящему она опасалась только Рафферти Слэйтера и Сэма Хедли, с ними как раз и не следовало сталкиваться безоружной.
Эти двое лишь периодически работали на Кэтлинов, но уже имели неприятности в городке благодаря своему буйному нраву. Они не принадлежали к тому типу людей, которых обычно нанимала себе в батраки Дороги Кэтлин — парни перекати-поле, нигде не задерживающиеся надолго и нанимающиеся на работу только тогда, когда им нужны деньги на очередной кутеж в городке субботним вечером: Когда их выгонял очередной хозяин, они воспринимали это как нечто само собой разумеющееся, не мстили, но все же порой примыкали к той или другой враждующей стороне, и Касси очутилась с ними по разные стороны баррикад.
Она с содроганием вспомнила тот день в платной конюшне, когда они неожиданно возникли перед ней, отрезав все пути к отступлению. Сэм дерзко толкался, а Рафферти, схватив ее, нагло касался ее тела. При этом в его глазах появилось то гнусное выражение, которое ей уже случалось замечать, когда он встречал ее на улице. Сэм старался запугать ее, а Рафферти не просто пугал, он делал это с наслаждением.