— Далтон — чужой человек, милая. Он не знает тебя так, как я.
Элайджа обнимает меня, утирая слезы. Затем его хватка становится крепче.
— Я люблю тебя, Лили.
Мой желудок скручивается.
— Элай…
— Ты чуть не ушла от меня, Лили Дюшан. Ты чуть не связалась с плохим человеком, но теперь я здесь. И я буду защищать тебя.
Моё тело кричит, чтобы я оттолкнула его.
— Отпусти меня, — говорю я.
— Разве я не составлял тебе компанию после похорон Роуз? Разве я не навещал тебя? Я единственный, кому не всё равно, сладкая. Единственный, кто по-настоящему любит тебя.
Его глаза кажутся такими мягкими, они притягивают меня и заставляют хотеть рассказать ему всё, но что-то удерживает меня. Инстинкт, голос в моей голове, который говорит мне, что Элайджа — лжец, а Далтон — настоящий. Потом я вспоминаю ещё кое-что: кроме меня и Далтона, единственный человек, который был в доме с тех пор, как умерли мои родители, — это Элайджа.
Я поднимаю глаза.
Он улыбается мне.
— Я так люблю тебя, Лили, — говорит он маслянистым ровным голосом, — сегодня вечером ты полюбишь меня в ответ.
Паника поднимается в моей груди, когда я толкаю его, но он намного сильнее, чем кажется по его худощавой фигуре.
— Не сопротивляйся, сладкая. Здесь никого нет.
— Я скажу шерифу!
— Шериф Хесс отвечает передо мной, Лили. Он не единственный. Тот коронер, который осматривал Роуз? Он скажет всё, что я ему скажу. Весь этот город принадлежит мне. Как ты думаешь, почему твои друзья перестали приезжать после смерти Роуз? А? Почему, по-твоему, все тебя бросили? Я предупредил их. Я сказал им держаться подальше, потому что я позабочусь о тебе. В Уиллоубруке я король.
— Пожалуйста, отпусти меня, — шепчу я, — пожалуйста.
Элайджа стоит так близко, что я вижу блики света в его зрачках. Я прижимаюсь спиной к стене, а он шагает вперед, впиваясь пальцами в мои руки.
— Ты моя, сладкая. Ты принадлежишь мне.
— Нет.
Элайджа кривит рот.
— Я устал от этого. Ты знаешь, чего я хочу. Жаль, что так вышло с самолетом, по крайней мере, это убрало твоих родителей с дороги. После этого Роза стала легкой добычей.
— Ты отравил её? — должно быть, это был он.
Элайджа улыбается и берет меня за запястья.
— Забудь о Далтоне. Он ушел и никогда не вернется. Если ты знаешь, что для тебя хорошо, перестань быть такой заносчивой. Ты станешь моей женой, — Элайджа оглядывает меня и чмокает губами, — да. Но если ты будешь сопротивляться, я сделаю тебя своей шлюхой. Никто не поможет тебе, Лили. Ни твой так называемый опекун. И уж точно не Роза.
— Убийца!
Элайджа кивает на бутылки с цианидом.
— Твоя бабушка была единственным, что стояло между нами. Я знал, что я ей не нравлюсь, она предупреждала, чтобы я держался подальше. Роза должна была уйти. Помнишь тот церковный пикник, Лили? Я добавила несколько капель в её напиток. Не много. Достаточно, чтобы смерть выглядела естественно. Эти пустые бутылочки — моя страховка на случай, если кто-нибудь вроде Далтона придет и всё испортит. Мне было легко спрятать их в этом доме, когда я приносил тебе подарки. Ты такая наивная, сладкая. А теперь. Ты будешь хорошей девочкой и будешь слушаться своего мужа?
— Я никогда не полюблю тебя!
— Хорошо. Но ты отдашь мне то, что у тебя между ног. Любовь — это не обязательно…
Громкий треск прерывает его. Элайджа достает из куртки пистолет и делает шаг назад, целясь мне в голову, прежде чем Далтон вбегает в гостиную, краснолицый и рычащий.
— Ты покойник, — рычит он.
Элайджа бледнеет, затем прижимает пистолет к моему виску.
— Напротив, мистер Кормак. Я очень даже жив.
— Лили, — говорит Далтон, — просто не спускай с меня глаз.
— Ты вернулся, — шепчу я.
— Я не должен был уходить. Мне так жаль, — он стоит спокойно, — теперь я здесь, и всё будет хорошо.
— Я очень сомневаюсь в этом, — говорит Элайджа.
Он направляет пистолет на Далтона, и крик замирает у меня в горле. Затем я слышу шипение и смотрю вниз, чтобы увидеть Леди на ноге Элайджи, её когти в его штанах. Я выбиваю пистолет из его руки, прежде чем Далтон врезается в него, и Элайджа падает навзничь.
— Леди!
Она прыгает ко мне на руки, пока Далтон борется с Элайджей, перекатываясь друг через друга и нанося удары, прежде чем Далтон оказывается сверху и избивает человека, который пытался разрушить мою жизнь, до кровавой кашицы.
— Не убивайте его! — кричу я.
— Я не собираюсь его убивать, — хрипит Далтон, — принеси мне веревку.
Я заглядываю в шкаф в прихожей и приношу ему моток веревки, и Далтон связывает Элайджу по рукам и ногам, а затем засовывает ему в рот тряпку. Он встаёт, а я опускаю Леди и падаю в его объятия.