Она подошла к стойке, держа в руках — как каждое утро — перевязанное нитками письмо. Казалось, этим утром в забегаловке царила необычная тишина и среди клиентов — большей частью лодочников и гостей из Вентани, которые обычно здесь завтракали. Они знали Альтаир. Каждый в Нижнем Меровингене знал Альтаир Джонс и знал, что она обменивается тайными письмами с каким-то жителем Верхнего города, который каждое утро появляется у Моги.
— Его нет, — сказал Моги, полируя стакан, который был слишком исцарапан, чтобы эти усилия чего-то стоили. — Еще не приходил.
— Сколько сейчас времени?
— Не знаю; кажется, самое время.
Она постояла там только мгновение, потом положила письмо на стойку. Ее рука дрожала.
— Ну да, положи вместе с другим. Он может забрать оба. Просто опаздывает, и больше ничего.
— Ясно, — пробормотал Моги. — Возьми яйцо. За счет заведения.
Великодушие! Это у Моги-то! Значит, он считает, что дело плохо.
— Спасибо, спасибо.
Альтаир прошла через заднюю дверь на кухню.
— Чай и яйцо, — сказала она. Джеп бросил на нее вопросительный взгляд. — Нет, — сказала она, — еще не было.
— Ух. — Джеп достал из ящика яйцо в серых крапинках, пристально посмотрел на его и достал второе. Разбил оба на сковороду и положил туда же кусок хлеба.
Когда все было готово, она взяла тарелку и чашку с чаем, вышла в зал и села, чтобы поесть.
Опоздал. Всего и делов-то; он просто опоздал. Какие-нибудь сложности, или этот проклятый наемник тянет время.
Ешь свой завтрак, Джонс, дура, он же ничего тебе не стоит!
Альтаир подвигала яйцо по тарелке, съела его большими кусками и заставила себя проглотить хлеб и чай.
Она ждала. Мальчик пришел и налил еще чаю, и она выпила его.
Дураки, что вы на меня вытаращились?
Наконец, она шумно отодвинула стул назад. Пошла к стойке, снова наслаждаясь вниманием Моги, пока не подошла к нему вплотную.
— Прогуляюсь, — сказала она. — Скоро вернусь.
— Хм, — сделал Моги и снова занялся своими стаканами. Она вышла в дверь, в яркий уже, как днем, свет, покрепче натянула фуражку и выглянула на еще по-утреннему серую воду Большого Канала между высокими арками моста Рыбного Рынка и более скромным деревом Висельного моста. Там собрались скипы, на противоположной стороне Рыбного Рынка; два канальщика с лодок с шестами вышли из-за спины Альтаир из таверны Моги и спустились по лестнице к лодкам, которые были привязаны к веранде Моги. Сборище лодок, словно стайка черных рыб. Собственная лодка Альтаир — более крупная — была причалена за ними.
— Хэй! — крикнула она с веранды вниз. — Пройдете, или мне отплыть?
— Хэй, места хватит!
Было тесно. Лодки с шестами двинулись, сначала одна, потом другая. Из таверны вышли еще лодочники, беседуя о дневных делах.
Проклятье. Я совсем не собиралась торчать тут так долго.
— Переставлю лодку, — пробормотала она про себя, спустилась по лестнице, пересекла полдесятка тесно причаленных лодок с шестами, прошла вдоль еще по одной и переступила на нос своего скипа. Развязала вспомогательный узел. Лодки, не спеша, заскользили прочь от берега. Альтаир шестом подержала скип на месте, потом въехала в просвет, который образовался на углу веранды, положила шест на место, быстро схватила причальный конец и закрепила лодку. Тем временем отъехали последние лодки с шестами, и стихали звуки деревянных башмаков береговых жителей, направлявшихся к своим лавкам.
Альтаир перешла на корму, села там на край полудека, вынула из ящика у ног точильный камень и достала нож — тот, что с тонким лезвием. Надо было поточить его, потому что за день до этого ей пришлось перерезать им кусок веревки.
Ну и дерьмовое же чувство времени у этих жителей Верхнего города!
Даю ему еще час.
А потом нужно будет что-то придумать. Придется плыть к Риммону, вот что!
Нет. Я выясню, где прячется Калугин! Он скользкий, как угорь. Он может быть в Николаеве. Или снова в Калугине. Я не стану делать глупостей, а буду действовать очень медленно и спокойно.
Сделаю ему маленький подарок — как тому работорговому кораблю! Тогда они все повыскакивают. А я подожду, посмотрю с кем они там.
Лезвие расплылось перед ее глазами.
Даю ему еще час, а потом мне придется плыть куда-нибудь, где меня не так легко найти.
На сталь упала капля. Она тыльной стороной руки с ножом провела по глазам и снова продолжала точить.
На веранде послышались шаги обутых в кожаные башмаки ног, приблизились к ее краю и стихли. Альтаир посмотрела вверх на размытые контуры мужчины в одежде жителя Верхнего города. Там стоял он. Она щурилась и смотрела, как солнечные лучи падали на его волосы, заставляя их сиять.
Боже мой!
Боже мой! Она спрятала нож за пояс, уронила камень и встала в среднем проходе, вытаращившись вверх на элегантного мужчину на веранде, на мужчину, который, держась за перила лестницы, спустился и ступил на доски ее среднего прохода.
Кажется, с ним все в порядке. Он стоял так, будто уже забыл, как держать равновесие на скипе. На боку у него висел красивый меч. Прекрасная одежда.
Значит, ты теперь в хороших отношениях с Калугиным, Мондрагон?
— Джонс…
Опять старая, привлекательная внешность. Ты верткий, как угорь, это точно! У женщины сердце из-за тебя разрывается, а ты возвращаешься, благоухая, как житель Верхнего города, и выглядишь тоже совершенно невредимым.
— У тебя еще найдется место для пассажира?
— Хэй, я незагружена! У тебя, должно быть, определенная цель, раз ты так вырядился?
— Джонс, проклятье!
Она сдвинула назад фуражку и снова вернула ее в старое положение, потом вытерла пальцы о пуловер.
— Судя по виду, у тебя все в порядке.
— У меня все в порядке.
— Ты покидаешь город?
— Нет, я… — Он неопределенно указал на Верхний город — движение руки в кружевном обшлаге рукава. — Я живу сейчас у Бореги. Пока не подыщу что-нибудь другое. Переселился туда вчера поздно вечером. Только что лодка Бореги ссадила меня вон на том углу… — Он прервался. — Я опоздал, да?
— К дьяволу, не очень. — На ее ресницах защипала жидкость, когда она прищурилась. Глупый мужчина! Заметит, что я плачу? Видел уже, как я плакала? — Ты правда хорошо выглядишь.
— Ты тоже. — Он подошел к ней вплотную, благоухая парфюмерией — совершенно чистый, грудь под фантастическими кружевами, сверху шерстяная куртка — и Альтаир отпрянула назад и убрала свою почерневшую от точильной работы руку с дороги, когда наткнулась одной ногой на полудек. — Джонс, поехали куда-нибудь.
Она вытаращилась на него.
— Ты теперь на содержании у Калугина, да?
Его рот, казалось, немного напрягся.
— У меня теперь есть покровитель. Это ведь единственная возможность для чужака жить в этом городе, разве нет?
— Проклятье, ты действительно рассчитываешь на то, что…
— Очень вероятно, что он однажды станет губернатором. Я знаю людей его пошиба. Они часто выходит победителями.
— Йей, это верно.
— У меня нет выбора, Джонс.
Она много раз вдохнула короткими, быстрыми рывками.
— Хм. — Она снова вытерла руки. — Ну, это совсем другое дело, да?
— Мне отвязать?
Она прищурилась и растерянно подняла руку.
— Нет, дерьмо, жители Верхнего города не делают никакой работы. — Она протиснулась мимо него, шлепая босыми ногами вперед и одним рывком развязала узел. Потом посмотрела вверх на Али, который стоял на краю веранды. На Джепа позади него. — Проклятье, может быть, вы ищете, о чем можно будет посплетничать? — Она махнула им, чтобы они исчезли. — Скажите Моги, что он у меня!
— Куда ты поплывешь, Джонс? — проворчал Моги снаружи.
— Не знаю. Вперед! — Она взяла шест и оттолкнулась. — Узнаем, когда будем там. — Шест вниз. Нос качнулся в тень моста Рыбного Рынка и показал на Большой Канал.
— И не трогай письма, Моги! Я помню, как завязывала узлы!