Я прошел в центральный зал - там стояло три кресла-терминала, причем одно было активировано, и перед ним во всю стену горели двенадцать дорогих пленочных мониторов, используемых для работы профессиональными операторами и монтажниками образов. Вихри же голограмм, активированных со всех сторон от кресла, даже сверху, пересекались плоскостями, утопая друг в друге и перемешиваясь. Каша! Единственное, что различил в этой каше, это изображения с камер системы защиты - и подъезд, и все подходы к зданию тщательно просматривались. И, кстати, простреливались даже там, где я пулемётов не увидел. На одном же из настенных мониторов на стопкадре был запечатлен... Я. Ломающий Адриано Манзони в школьном дворе перед штурмом - кадр, не вошедший в основной фильм о школе. М-да!
Побродил по квартире. Ванная... Без душа, на полу грязь. Кухня. Куча бутылок, запах табака еще более резкий, и тоже грязь. Еле уловимая - тут всё же вытирают - но как-то плохо вытирают. На столе - пепельница, но курить в свинарнике мне отчего-то не захотелось. Решился пройти в дальнюю комнату, где шестым чувством ощущал наличие живых людей, как и то, что они мне рады не будут. Дверь была прикрыта, толкнул.
Точно, мне не обрадуются Из-за гула оборудования сразу эти звуки не услышал, хотя стоило обратить внимание именно на них. Как бы описать сцену на испанском литературном?
В общем, на видавшем виды вишневом диване, раскинув ноги, возлежала Жанка. Из одежды на ней болталась лишь юбка, небрежно сдвинутая на пояс, чтоб не мешала, да за плечи зацепилась блузка, каким-то чудом с оных плеч не слетевшая. Не форменная блузка, «домашняя» - русская принцесса в увале. Перед ней на полу, подложив под колени одну из диванных подушек, стоял... Стояло чудо в перьях, только без перьев. Зато крашенное в яркий розовый и одновременно яркий зеленый цвета. Правая половина головы розовая, левая - зеленая. Волосы длинные, видать, у чудика был еще и «ирокез», но давно, с утра. Но воссоздать оный он легко сможет в любой момент при помощи нехитрых косметических средств, и, скорее всего, Жанки. Чудо это совершало движения... Ну, в общем те самые, которые все мы в жизни так любим, но описывать которые подробно не стоит как по этическим соображениям, так и дабы не менять строки «жанр» и «возрастной ценз» в описании повествования.
Парень был тощий, длинный, я бы сказал долговязый - кожа да кости. Совершенно не загорелый, бледный-бледный. Физическими данными не выделялся - даже на фоне девушки, подтянутой и подкаченной королевской хранительницы, смотрелся жалко. Жанке нравятся такие задохлики? На вид ему было лет двадцать пять - двадцать семь, старше и моей камаррада, и тем более меня, но и её, и меня это смущало в последнюю очередь. Судя по движениям и издаваемым звукам, дело, которое делал, парень любил, но вот профессионализмом не отличался. Ибо имея такой существенный козырь, как выход на прожженных, прошедших все круги ада (рая?) и обожающих приключения на все места ангелочков её высочества, мог бы освоить эту науку и получше, стремясь в первую очередь не получить удовольствие, а доставить. Впрочем, вины его в этом я не усматривал - не у всех мужиков в наставницах бывают такие мастодонты секса, как Паула (эта чертовка обучала чистой теории, но её теория стоит нескольких практик), Камилла-Афина и её подруги, или же динозавры вроде Ласточки-Катарины и Мишель. Думаю, тому мачо, у кого в наставницах была хоть одна из подобных, уже несказанно повезло. Я же, набравшийся опыта от всех сразу, не везунчик, а агент влияния, мне положено знать и уметь то, что недоступно другим, не для развлечения, а для работы (хотя и для себя могу извлекать определенные бонусы, как же без оных).
В общем, парень был способен на большее, просто некому было его учить. Жанке же и другим хранителям, ибо сомневаюсь, что русская принцесса заглядывает в «берлогу» на огонек одна, хватает и того, что есть.
- Хуан? - На меня, наконец, обратили внимания. Естественно, располагающаяся ко мне почти лицом сеньорита.
Дальше пошел диссонанс, от которого захотелось рассмеяться, но смеяться я не мог, дабы даже намеком не оскорбить паренька. Так, как услышав моё имя, он, как ошпаренный, вскочил, засуетился и принялся лихорадочно одеваться. В глазах его стоял страх, панический ужас. Что-то бормотал при этом, что - не разобрал. М-да, довела парней её высочество, так бояться! Интересно, она и правда, если что пойдет не по её, вышвырнет провинившегося обратно в тюрьму? Или даст «последний шанс»? Жанка же, в отличие от паренька, как лежала, так и не сдвинулась ни на сантиметр, даже ноги собрать в кучу посчитала излишним (а что я после совместных душевых, после полигонов и бассейнов там не видел) - что и вызывало такие двойственные чувства.