Я подошел, сел рядом, попытался взять ее за руку. Прошептал:
- Тигренок!..
Девушка слегка повернула голову, скукожилась. Словно опасаясь, что я её обижу. Но глаза ее более осмысленными не стали - она смотрела сквозь меня, то ли не замечая, то ли не желая замечать.
- Хуан, уходи! - раздался громкий шепот над ухом. - И так тяжело! Только тебя тут не хватало!
- Беатрис, солнце!.. - я попробовал протянуть руку к ее виску... Но Тигренок подалась назад и прикрылась подушкой.
- Не надо, не травмируй её. - Марина останавливающе положила руку мне на плечо. - Пойдем отсюда.
- Что произошло? - прошипел я.
- Пойдем, всё расскажу. Не здесь.
Наконец. Хоть какой-то позитив.
В коридоре стояла мама девочек, нахмуренная и готовая драться, защищая дочь, но настроенная не так враждебно. Санчес-старшая бегло ей бросила:
- Мам, всё нормально.
И потащила меня в кухню. Войдя, закрыла дверь.
- Слушаю, - обратился я. - Что случилось?
- Это всё ты виноват! - прошипела Пантера.
- Виноват в чем? ДА ЧТО В КОНЦЕ КОНЦОВ ПРОИЗОШЛО, МАТЬ ТВОЮ??? - шепотом заорал я, срываясь. Я ведь тоже не железный. А когда молодая девушка сидит с ТАКИМИ глазами...
Видно, моя благоверная от короткой схватки в коридоре немного пришла в себя. Не до конца, но чуть-чуть отпустило. Коротко, но емко произнесла:
- Её изнасиловали.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы смысл этих слов дошел до сознания.
- Что?
- Беатрис изнасиловали, - повторила Марина с каменным лицом.
- Кто?
- Какие-то бандиты.
- Какие «какие-то бандиты»? - не понял я. Точнее, не хотел понимать. Гнал эти слова, эти мысли от себя прочь, как можно дальше, словно это могло как-то изменить положение вещей. Ярость же, моя вечная спутница, ничем не сдерживаемая, вновь начала подниматься из самых глубин подсознания.
Еще я вдруг понял, что предчувствовал, предвидел этот ответ. Знал его заранее, когда ехал, но так же гнал прочь. Ибо если бы кто-то из девочек ни дай бог погиб, или пострадал, очутился в больнице... Об этом узнал бы, и быстро.
- Не наши. - Благоверная пожала плечами. - Гаучос, точнее не скажу. Одно знаю наверняка, один из них - родственник команданте из Мулифена. (1) Северный Боливарес курирует Акрукс, я даже справки навести не могу.
Я про себя вновь выругался. Бандеры! Только крупного криминала не хватало для полного счастья!
- А охрана?
- Охрана её отбила. - Марина покачала головой. - Спасла. Но опоздала.
- Это всё ты виноват, Хуан! - вновь закричала она, срываясь на слёзы. - Это из-за тебя всё произошло! Если бы не ты, этого бы не было!
- Не было бы? - Зло охватывало сантиметр за сантиметром моего тела. - Откуда ты знаешь? С чего ты уверена в этом? Ты знаешь, кто это сделал? Знаешь, почему?
- Я знаю, что не будь ТЕБЯ, - зарычала она, еле сдерживаясь от спасительной всепоглощающей ненависти, - этого бы не было! Это наш район! Наш квартал! Понятно? И я была бы супругой одного из бригадиров эскадрона - никто бы на двадцать метров не посмел приблизиться к Беатрис! А ты...
...Где же твоя хваленая охрана? Где твои хваленые ангелочки? - язвительно скривилась она, после чего выплюнула:
- Красноперая мразь вы, вот кто! Которая ничего не может, даже своих защитить!
И ты мразь! Ты - особенно, потому, что ты это всё придумал и затеял!..
И тут мои тормоза дали сбой. Каюсь, немножко их приспустил, так как видел перед собой неадекватного человека, но совсем чуть-чуть. Ибо разговаривать с неадекватами можно только так.
Хрясь! По щеке, со всей силы. Голова Марины отлетела в сторону. Хрясь! Еще раз. В другую. Я подскочил, схватил её за горло и приподнял над землей, ощущая дрожь в локтях и коленках.
- Заткнись, сука! - Кажется, я ревел. - Заткнись!
Потихоньку отпускало, пелена перед глазами становилась всё бледнее и бледнее.
- Когда это произошло, сколько времени назад?
Марина пыталась визжать, в глазах ее вновь поселился ужас, но ужас здоровый, естественный. Перед ощутимой, а не мнимой абстрактной угрозой. Тот ужас, который заставляет кровь кипеть адреналином, мобилизуя организм, выводя его из любого, даже очень заторможенного состояния.
- Сколько времени назад это произошло? - грозно повторил я вопрос. - Неделю?
Учитывая ее глубокую депрессию и глаза Тигренка, вполне вероятно. Но ответ Пантеры, которую я всё же опустил на пол, ослабив хватку, меня убил:
- ...Две... Две недели!..
В этот раз моя бестелесная спутница прорвалась сама - ничего приспускать не пришлось. Однако, каким-то чудом, согласно какой-то внутренней установки, кулак полетел не в лицо этой дряни, а в стену у нее над ухом.
БУУУМ!!!
Со стены посыпалось покрытие. Марина, сжавшись и скукожившись, беззвучно ревя, начала оседать на пол, пока не уктнулась лицом в колени.