— Ваше высочество, успокойтесь! — произнёс Артуро ей в ухо. Тихо, но грозно.
Она несколько раз глубоко вдохнула и кивнула — всё хорошо. В себя пришла. Отпустили.
— Оставьте нас! — приказала она.
— Но ваше высочество…
— Я сказала, оставьте! Я не самоубийца его убивать, а он не самоубийца на меня прыгать. Не так ли, Хуан?
— Теперь уже да, ваше высочество! — Парень кривился — ему было больно. Очень больно. Она вспомнила, что он жаловался на сломанные в камере рёбра… И внутренне позлорадствовала — так тебе и надо, сосунок.
— И наручники перестегните, — пошла в малости она ему навстречу.
Пятёрка её охраны, помявшись для вида, вышла. Сам Артуро вышел последним, аккуратно закрыв дверь — створки до конца расследования во всём здании заблокированы в открытом положении.
— И как это понимать, гадёныш? — процедила она. — Ничего не хочешь объяснить?
— А должен? — усмехнулся этот продукт нетрадиционной любви самых отмороженных животных.
— А разве нет?
Пауза.
— Что это было? Только не говори про месть — настоящие преступники на свободе, и ближайшие сколько-то лет ты им ничего не сделаешь. Если вообще когда-то что-то кому-то сделаешь. И даже моя сестра не осмелится тебя вытаскивать и отмазывать. Это что-то другое. Что? Я тебя слушаю.
Хуан покровительственно покачал головой.
— Ай-яй-яй, тётушка! Как же ты примитивно мыслишь и не хочешь видеть дальше своего носа. Но я тебя обнадежу, не всё так плохо. Ты не поняла, но интуитивно чувствуешь, что что-то не так, а это уже похвально.
— Ну? — Алиса нетерпеливо прошлась и с гордым видом села в кресло, сложив руки на груди. Вид мёртвого тела бывшего гвардейца в метре от себя её нисколько не тяготил.
— Всё дело в том, тётушка, — обнажил зубы паршивец, — что торговый центр и гвардия — это действительно не месть. Не просто месть! — оговорился он. — Это акция, которая преследует три цели. Не возражаешь, если я присяду?
— Рёбра болят? — усмехнулась она.
— Угу. И обезболивающее не помогает. Умеешь же ты бить!
— Училась, — буркнула она. — Но ты говори, не отвлекайся.
— Хорошо. — Он помолчал. — Первое дно, первая цель — действительно, месть. Причём коллективная, всем, кто сочувствует, всем, кто знает о царящем беспределе, ну и, само собой, всем виновным.
Второе дно, вторая цель… — Он замялся, вновь скривился от боли. — Вторая, уж извини, продукт моей плебейской сентиментальности. Я столько лет жил в нищем районе, в полнейшем социальном беспределе, и так привык к бесправию, что захотелось взять и разрубить гордиев узел. Взять и показать дорогу миллионам угнетённых, кто не может и никогда не сможет получить настоящей справедливости. Справедливость это роскошь в наши дни, и, как правило, зависит от влияния человека и количества нулей у него на счетах. А тут — люди, смотрите! Если вас припечёт, а никакая падла не будет чесаться, возьмите в руки игольник, или на худой конец нож, и сделайте, как я! Мочите своих обидчиков! Да, вы погибнете, но отомстите! Это великолепный мотиватор, тётушка. Не стоит его недооценивать. А заодно сдерживающий фактор для сеньоров коррупционеров в погонах, привыкших к безнаказанности.
— Щенок! — вновь выдавила она эпитет, которым награждала несколько часов назад.
— Конечно, не спорю, — кивнул головой Хуан. — Щенок. Молокосос. Понятия не имеющий, какую махину сдвинул с места, какой обрушил камнепад. А только мне всё равно тётушка! — вновь улыбнулся он. — Я достаточно натерпелся в жизни и имею право. Ты хорошо знаешь мою биографию, должна отнестись ко мне со снисхождением.
Алиса молчала.
— Третье же дно, третья цель… — Он снова скривился, задумался. — Третья, но основная цель, тётушка — это ты.
Пауза.
— Понимаешь, я решил отомстить своим обидчикам, и отомстить по-крупному. Но передо мной непреступной стеной стояла угроза, которая ни за что не дала бы мне осуществить задуманное. Да-да, ты, тётушка. Мне нужно было убрать тебя, чтоб не мешалась. Но вот вопрос, как?
— И как? — Мальчишка сумел её заинтересовать.
— А просто. Ты — Лиса. Рыжая. Хитрая. Умная. Но при этом чрезвычайно любопытная. Да, ещё с жутким самомнением и чувством тотального превосходства, но это у тебя уже не от лисы, а от принцессы.
Итак, я мог грохнуть конкретных бойцов гвардии, кто тормозил дело Санчес, и конкретных вышибал торгового центра. Это сделать несложно, но мне нужно было вытащить тебя. И обезвредить. И я решил заманить тебя. В курятник, где единственной курицей буду я.