Полыхнули миниядерные заряды, после чего плита, способная выдержать условия венерианской атмосферы, отлетела. Внутри находился один боец, который даже пытался сопротивляться, но вяло. Его быстро схватили и «уронили» на землю. Намёк понял. Следом из дымящейся машины вытащили Хуана.
Сообразительный мальчик — глаза и уши успел закрыть. Чего не скажешь о комиссаре, который остался внутри и отчаянно выл. Конечно, со сцепленными руками не больно заткнёшь уши! Ничего, жить будет.
— Ты! — Хуан увидел её высочество и бросился к ней. Он успел нанести один удар, но вялый, не сильный — сказывались последствия взрыва. — Ты! Ты! — кричал он, вырываясь из рук девочек, которым она успела махнуть пальцовку: «перехват». — Что ты делаешь? Ты с-соображаешь? Сука! Тварь! Подлая тварь! Да ты!.. Да ты!..
— Отпусти меня! — рыкнул он на неё, когда она подошла и самолично попыталась оттащить мальчишку.
— Нет, Хуан! — крикнула она ему. Подозревала, в ушах мальчишки как минимум звенит, вряд ли он слышит. Порадовала его адекватность, относительная, конечно.
— Пусти! Дай я ей дам! Я ей покажу! За всех! За девчонок! За парней! Что же она делает, сука?!..
— Назад! — рявкнула она. Видно, рожу скорчила такую зверскую, что проняло даже его. Хотя, она в своих чувствах была предельно искренняя. — Ты — не можешь ударить её! — прокричала ему в лицо, наставив палец в грудь. — Я — могу, — перевела палец в грудь себе.
Кажется, понял, хотя она была уверена, слух ещё не вернулся.
Вновь развернулась к её высочеству, и взгляд её не предвещал той ничего хорошего. Произнесла, мысленно оценивая тушу принцессы, как это делают с объектами работы опытные мясники:
— Белоснежка-рассвету-один, где вас черти носят?
— Подъезжаем, рассвет-один! — голос Марты, полный паники. Молодая ещё, зелёная. Но ей было плевать — возраст со временем лечится, если есть голова, а у гномиков она вроде есть.
— Быстрее подъезжайте! — прикрикнула на них, хотя восемнадцатый взвод ни в чём виноват не был и честно ждал в резерве.
Удар. По этому милому личику, над приведением которого в порядок тратится много времени и сил маститых косметологов. Схватить за эти, что говорить, шикарные волосы, дёрнуть. Что, не любишь целоваться с землёй, ваше высочество? Зря. А как тебе под рёбра латным сапогом?
Что-что? Что-то кричите, ваше высочество? А мне плевать. Нам всем плевать. Глубоко-преглубоко. Вот тебе, высокомерная сука. За всё. За каждый твой взгляд, который ты бросала на нас, королевских телохранителей. Ещё! И ещё! Больно? Не ври, я бью щадя, еле прикасаясь. Мы — не слуги, ваше высочество. Мы — вассалы. Не ровня, нет. Но капельку уважения заслужили.
И заслужили, маму твою, чтобы нас считали людьми! Особенно твои подчинённые, которые ТВОИ подчинённые! Сколько дел, сколько операций выполнили вместе!.. Зас! — Лу! — Жи-Ли!
Что скрючилась, старая сука? А, рыдаешь. От бессилия. Ну, рыдай, рыдай.
Катарина знала, что всё, конец. Дружественного огня ей не простят. Да, в тюрьму не посадят — неподсудность ангелов всё ещё действует… Но ангелом она больше не будет. Это был её последний бой, а раз так, она собиралась отдать кое-какие долги, старые-старые… И не только свои.
Приход в себя, резкий разворот. Затуманенный мозг пришёл в норму.
— Что?
— Белоснежка и семь гномов! Готовы к выполнению!.. — Лепетала выскочившая из подъехавшей машины Марта. В полной броне, но с откинутым забралом.
— Ты ещё здесь? — заорала на неё Катарина. — Бери Хуана, мать твою, и сваливай! Пока ещё можно проскочить! Какого стоишь?
«Есть» — потонуло. И Марта, и трое её девочек одновременно подскочили к Хуану и силой, демонстрируя, что сопротивление бесполезно, потащили к своей машине. Трое тащили его, одна — всё ещё воющего, охреневшего от увиденного комиссара.
— Катюша, но как же… Что же дальше… — пытался кричать Хуан, но с ним разговаривать бесполезно. У парнишки началась истерика — ТАКОЙ груз ответственности… Она не знала, сможет ли он его пережить. Сможет ли пережить ОДИН, без опытных наставников рядом, когда дело не закончено, и раскисать никак нельзя. Но у неё нет выбора — её бой завершён.
— Стой! — окликнула она Белоснежку. Та в последний момент остановилась, не став закрывать люк. — Когда к нему вернётся слух, и он оклемается, скажи, что мы — списаны. Но он — нет. Чтобы не вздумал что-то отменять, он может. Проследи.
— Есть! — козырнула Марта. Судя по лицу, она разделяла эти опасения. Задраила люк. Машина, не дожидаясь герметизации, резко тронулась. Мальчик в хороших руках. Он умеет подбирать команду, умеет выбирать друзей — не дадут ему пропасть. У неё же остались ещё дела, последние в своей карьере.