Я осмотрелся. Остальные машины наших встали вокруг полукругом. Часть девчонок вышло поглазеть за происходящим, часть нет. Журналисты вышли так же. Я оставил только тех, кто мне пригодится завтра, но пригодится мне много кто, оттого и толпа. Среди всех выделялась Светлячок, вставшая у люка своего «мустанга», сложив руки перед грудью, внимательно изучающая, что же мы такое будем делать? Остальные тоже смотрели внимательно, но Васильевой были интересны не мои или наши действия; её гораздо больше интересовал я сам, что чувствую в тот или иной момент. Она изучала персонально меня, размышляя, как выстраивать дальше отношения; идти на более плотный контакт, «прощать» прошлые прегрешения, или «оскорбиться» и закрыть канал связи. И подсознание подсказывало, не стоит её разочаровывать.
Впрочем, прибыл я сюда не ради Васильевой, и не стоит на неё отвлекаться. Подошел к девахе. Та смотрела исподлобья и свысока, с видом: «Ну и что вы мне сделаете, неудачники?» В реальность нависшей угрозы не верила. Как всё запущено!
— Смотрю, она по дороге сюда упала, да? — кивнул я Натали на разводы на лице.
— Угу. Она такая неуклюжая, — согласилась та, больно потянув подопечную за заведённую за спину руку вверх.
— Её зовут… — начала стоящая за спиной Селеста, но я вскинул кулак:
— Мне всё равно, как её зовут, чика. Говорить будешь? — А это уже девахе. — Или вколем пентотал?
— Хочешь — коли! — оскалилось это существо. — Но я и так скажу. Чего мне скрывать?
Нет, всё-таки не верит. Да что ж за наказание такое!..
— Потрудись, пожалуйста, — улыбнулся я улыбкой гурмана, предвкушающего обильный пир, где она — главное мясное блюдо. — Пока мы слушаем. А то знаешь, предыдущий гость этого замечательного помещения, — обвёл я рукой вокруг, — долго-долго пытался нам что-то сказать, а мы его слушать не хотели. Пока у него случайно не сломались обе руки. Он, знаешь ли, тоже был неуклюжим… — Я приторно улыбнулся.
Нет, не подействовало.
— Будешь пытать сеньориту? — пренебрежительно фыркнула деваха. — А как же честь кабальеро? Эти …ляди, — кивок вокруг, на Натали и девочек взвода Сандры, — тебя, конечно, не любят, но как о кабальеро отзывались о тебе очень уважительно!
— Польщен! — обернулся я к Сандре и сделал весёлые глаза. — Польщен, что «эти …ляди» обо мне так отзывались!
Кто-то из моих девчонок далеко за спиной в голос рассмеялся. Что ж, шоу достаточно. А теперь серьёзно:
— Детка, мне незачем тебя пытать, когда у меня есть эти милашки. — Я обнаглел, вытянул руку и погладил Натали по головке. Та попыталась голову отодвинуть, зашипела, но бросить конвоируемую не решилась. — Видишь, это они со мной добрые. А с тобой добрыми не будут. Они принципиально не любят, когда кто-то предаёт СВОИХ! — сделал я большие глаза. — В них можно стрелять, кидать ножи, взрывать перед их глазами ослепляющие «флэшки»… Но честно, в лицо. Бить же в спину, предавать… — Я вздохнул и отрицательно покачал головой. — Так что ты зря думаешь, что тебе ничего не угрожает.
По моему сигналу Натали резко дёрнула это рождественское дерево за горло назад, одновременно толкая ногой под колени. И когда та шмякнулась на колени на пол, резко, до хруста, потянула вверх руку. Сразу видно службу вербовки и работу с зеками — проделано всё было с ювелирной элегантностью.
— А-а-а-а-а-а-а-а!!! — заорала предательница.
— Говори, — разрешил я. — Зачем ты это сделала?
— Они мне заплатили! Много заплатили!
— Сколько?
— Пять тысяч!
— А сколько ты просила?
— Три! Всего три!
Да уж, хороший повод предать. Ничего не скажешь.
— Три тысячи за то, чтобы рассказать, что сама же подсадила одного из них на крючок?
— Три тысячи за то, чтобы показать, кто это делает! Кому это нужно! — зло парировала деваха, будто выплюнула. — Показать, кто меня нанял! И что он не один; под угрозой все, кто трахал ту беременную …лядь!
Любит она это слово! Хоть бы как-то заменила синонимами. Хоть где-то.
Накатил приступ, захотелось растерзать её совсем, голыми руками, но удержался. Привык держаться. Месть сладка только в холодном виде.
— Ты могла сразу сказать, что хочешь больше? — рыкнул я, чувствуя, что хоть и держусь, но на грани.
— Сразу? — Данная особь победно скривилась; вывела меня из себя, а истинных сеньорит такие вещи несказанно возбуждают. — Откуда я знала, сколько сразу потребовать? Я ж не знала деталей! А после вы меня грохнули бы, как шантажистку. А так… Это дело того стоит, Хуан!> — Слово «Хуан» она будто выплюнула. — Когда собираешься мстить сразу десятку козлов, какая-то жалкая тысяча так, тьфу!