— Приятно иметь дело с умными людьми! — расплылся в улыбке собеседник. Пакостной, но искренней, признающей заслуги его интеллекта.
— И что, когда будете меня убивать? — хмыкнул он. — К чему этот разговор? — обернулся он вокруг, осматривая салон тронувшейся машины.
— Убивать? — сделал удивлённые глаза длинный. — А вы скорый на расправу! — Жидко засмеялся. — Нет, зачем так сразу убивать?
— Я знаю эту кухню, сеньор, — усмехнулся в ответ Антонио. — Я же не сразу оказался в спецназе ВКС, пожил и до этого. И отдаю отчет, что прикосновение к ТАКИМ тайнам — ликвидация, пусть даже информация прозвучала на исповеди не самой умной девочки.
— Точно! Не самой умной! — поднял палец вверх сеньор и отвернулся. — Однако ликвидация ради самой ликвидации ничего не даст, согласитесь? Не будет вас — она побежит к другому священнику. Уберем другого — найдёт третьего. Она дура, а за дурами нужен особый пригляд.
— Значит, вы хотите оставить меня в живых в обмен на пригляд за Стефанией? — усмехнулся падре. Собеседник покачал головой.
— Не совсем. Я здесь для того, чтобы понять, можно ли вам доверять. Если вы проболтаетесь… Вычислять источник много ума не надо, через час вы окажетесь в подвалах дворца. И умрёте мучительно. Но ДЕЛО это не спасёт.
С другой стороны, потеряв всех друзей на войне, истово поверив в бога и отдавшись службе Ему, вы можете выполнить клятву и сохранить тайну исповеди. К тому же вы — офицер спецназа, а при всём уважении к Святому Престолу, бывших офицеров спецназа ВКС не бывает. Запугать вас трудно, как и купить. Не невозможно, но очень трудно, особенно запугать. А вот мёртвый священник нам совсем ни к чему! — сеньор демонстративно скривился. — Я не знаю, кому на этой планете можно доверять, но есть ненулевая вероятность того, что некоторые… Хм… Люди… Узнают, что я приказал вас устранить и зададутся вопросом: «А для чего этот скверный русский тип это сделал?» Вот для этого я и здесь, оценить риски. Какой вариант предпочтительнее. — Он выдавил ослепительную улыбку.
— И к какому варианту склоняетесь? — повернул голову набок Антонио. Ему не было страшно ну нисколечки. Хотя опасность над ним нависла нешуточная, это он понял с момента собственно исповеди. Наверное, отбоялся своё там, на Марсе, и теперь лишь получал удовольствие от процесса.
— Не знаю, — покачал головой собеседник. — Но то, что вы человек слова, вижу.
Повисла пауза. Сеньор Серхио во все глаза оценивал его, не скрывая этого. Наконец, произнёс:
— Вы верите. Ваш путь к богу искренен. И повторюсь, вас трудно запугать или испугать трудностями. Давайте для начала попробуем сотрудничать?
— Для начала? — улыбнулся падре Антонио.
— Ну, ликвидировать вас мы всегда успеем, святой отец. А вот совместный контроль над этой польской дурой… Вещь для меня более интересная. Я со своей стороны, как патрон и заказчик, вы со своей, как духовник.
— Браво, сеньор Серхио! — Антонио иронично похлопал в ладоши. — Я должен благодарить вас за оставленную жизнь?
Сеньор скривился.
— Пожалуйста, не унижайте ни меня, ни себя такими мелодраматическими банальностями. Мы деловые люди, пусть я в галстуке, а вы — сутане, надетой, кстати, поверх скафандра ВКС. И оба понимаем в этой жизни чуть больше остальных. Кстати, а вот и ваш дом, — указал он за окно.
Машина остановилась, но Антонио не спешил выходить.
— Вы ждёте, что я кому-то расскажу, да? — усмехнулся он. — Я теоретически могу это сделать, это вас и заводит. Именно потому вы оставляете мне жизнь и вербуете, а не делаете то, что дОлжно.
— Ваши фантазии, падре, только ваши фантазии, — расплылся долговязый в лживой насквозь фальшивой улыбке. — В любом случае, давить на вас я не могу, как и купить вас. А потому расскажете вы кому-то что-то или нет — будет на вашей совести. Такая формулировка вас устроит?
Какое-то время они буравили друг друга глазами. Не выдержал, естественно, сеньор:
— Так что вы на самом деле свободный и очень счастливый человек, падре. Потому, что живой. И работающий при этом не на кого-нибудь, а на меня, кем бы меня ни считали. Пусть в рамках надзора за одним единственным человеком, и платить вам за это никто не будет, ибо это ваш долг, как священника — помогать страждущим.
— Впрочем, денег я дам, — оговорился он. — Но не вам — вы не возьмёте. Это пожертвования, на благие дела. Само собой, вашей церкви, и вы не имеете права их не взять, ибо на них нет крови. — Сеньор Серхио приторно улыбнулся.
— Конечно, пожертвования возьму, — забрал карточку Антонио. — И будьте уверены, на себя не потрачу ни единого центаво.
Позже Антонио посмотрел сумму — астрономическая. С помощью тех денег он открыл при церкви кормёжку и ночлежку, и помог местному приюту для детей, ибо это было именно пожертвование. Сделал много добрых дел и искренне молился за сеньора — чтобы господь умерил его гордыню.