- Ты позволила блеску золота застлить тебе разум, дорогая, - безжалостно добивал я Селесту. Ибо после произошедшего можно только так. - Иначе бы ты не допустила такого промаха. Признаёшь?
- Да-а-а-а!.. - По щекам девушки потекли слёзы.
- Ошибки надо исправлять. - Я протянул ей игольник, рукояткой, предварительно выставив соленоиды на минимум. - Ты знаешь, как исправляются ошибки.
Та оружие взяла, но руки дрожали.
- Хуан, я не думала, что ТАК...
Я отрицательно покачал головой, не давая окончить фразу.
- Она предала в первую очередь тебя, малышка. Свою. Которую ты считала подругой. Просто пожелав больше злата. Плевать, что ей всё равно на то изнасилование - каждый человек сам себе выбирает моральный облик, сукой быть и мразью, или порядочным человеком. Но она нарушила главный закон улиц, с которых сама родом. Главный закон этой грёбаной жизни. И ты не девочка, объяснять, какая за это бывает кара. Давай!
Селеста плакала. Да, она не девочка, но от этого не легче. Несколько раз порывалась поднять игольник, но опускала. Однако не отошла, и оружие не бросила.
- Хуан, я не думала, что всё серьёзно НАСТОЛЬКО!!!...
- Восьмой смертный грех, - напомнил я. - Теперь уже твой.
Это произошло внезапно. Селеста заорала и дёрнулась, вскинув оружие. Палец её оказался утоплен в гашетке. Не получилось. Щелчок, ещё щелчок. Снова ноль. Лишь звук срабатывания пружинки спускового механизма в звенящей тишине ангара.
- Хуа-а-ан! - Селеста бросила игольник на землю и кинулась мне на шею. Уткнулась в плечо, разревелась.
Я не успокаивал, не торопил, вообще ничего не говорил. Молчали и окружающие девчонки. Особи же, довольно ухмыляющейся с видом: «Я знала, знала что так и будет!» не давала замычать вновь успешно выполняющая свою работу надзирателя Натали. Всё-таки не зря я ей чуть забрало не разбил, это та ещё лапочка. И слава богу, что теперь мы работаем вместе, а не против друг друга.
- Ты сделала это, - произнес я, уверенно отстраняя Селесту, когда та пришла в себя. - Утирай слёзы и иди в машину. И всегда помни, ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА! - выделил я эту фразу. А вот это, - я картинно поднял игольник, достал из кармана и вставил в рукоятку батарейку. - А вот это на моей и только моей совести. Вперед!
- Спасибо, Хуан! - произнесла Селеста, обернувшись, и я ещё никогда не видел человека счастливее неё.
- А с этой что делать? - подошла Сандра, указывая на особь.
Я фаталистски пожал плечами.
- А что в таких случаях делают? Сломать обе руки, обе ноги. Отбить какой-нибудь не сильно важный орган. Сломать челюсть, нос. Выбить все зубы. Лишь бы жива осталась! После забросить на территорию гаучос и выбросить из салона, где получится. Это теперь их девочка, пусть и оказывают ей первую помощь.
- Добрый ты, - тяжело вздохнула Сандра, и я понял, у неё бы рука не дрогнула.
- Знаю. Но давай не сейчас? - Я скривился и - кивнул я в сторону убежавшей Селесты. - Сейчас кровь будет слишком сильным негативным фактором. А мне эта девочка ещё пригодится.
Я обернулся и пошел к машине сам, под дикие нечеловеческие крики «Не-е-ет!!!» особи, прекрасно услышавшей свой приговор. Девчонки вокруг начали спорить, обсуждать увиденное, но я для себя отметил лишь удовлетворённо сощуренный взгляд Васильевой и её поддерживающую улыбку.
Глава 17. Восьмой смертный грех
Глава 17. Восьмой смертный грех
За двое суток до Начала
- Это был первый раз. Первый раз! - повысил голос Марко, сам удивляясь, чего это он так разоткровенничался. - В семь лет! А в десять меня уже звали «Марко-шаловливые ручки».
Лежащая рядом с ним сеньорита глупо захихикала, но он чувствовал, глупость её показушная. Мужчины любят глупеньких, таковым в жизни проще, и она, как мудрая сеньорита, подстроилась под шаблон, чтобы иметь степени свободы влияния на окружающее. ОкружающИХ. Стервочка, но черт возьми, как же он обожает стервочек!
- А первый банк ты когда взял? - промурлыкала эта стервочка, сверкая искорками интереса в глазах.
Марко улыбнулся. Покачал головой, будто отгоняя наваждение. Нет, ему нельзя так откровенничать с первой встречной. Ну и что, что это случайная девочка из бара, понятия не имеющая, кто он на самом деле и что делает в этой вонючей дыре у Нино Большой Пушки? Нельзя, и всё! Но дева Мария, как же ему нравилось! Вот так, на минуту разомлеть от сентиментальности рядом с девочкой мечты, которая утром уйдёт из его жизни навсегда и их дороги никогда не пересекутся!.. И он продолжал, плевав на потуги интуиции предупредить об опасности:
- В девятнадцать.