— Конечно! И зная тебя, понимаю, что этот договор тоже надо будет чем-то скрепить. Да?
Я начал нагло расстёгивать её блузку.
— Конечно!
Распахнул. Провел ладонью по груди, одетой в кружевной лиф.
— И знаешь что, девочка, последний раз должен быть самым запоминающимся! Чтоб всю оставшуюся жизнь помнить! Ты готова к таким встряскам?
Она заливисто рассмеялась.
— Я-то готова, мой господин. А не переоцениваешь ли себя?
— Ну, ты же заперла дверь, так? — Я картинно оглянулся в сторону выхода. — Сюда же никто не войдёт?
— Вроде. Если замок удержит. Это же не атмосферная створка. Но мы будем громко кричать, во всяком случае, я. К этому ты готов?
— А, пусть слушают. — Махнул рукой. — Зависть плохое чувство, но от неё ещё никто не умирал.
Застёжка лифа поддалась, и эта что и говорить красивая, но совершенно ненужная на мой взгляд тряпочка полетела в сторону.
— А твои рёбра? — нахмурилась Мишель.
— Я укололся. Хотя тут ты права, придётся осторожничать. Но это не значит, что ты должна филонить, о моя начальница!
— Ладно, уговорил. — Она снова рассмеялась. — Сделаю всё на высшем уровне, несмотря на рёбра. — И подалась вперёд.
Феррейра
— Отец, может теперь расскажешь ВСЁ? — с порога задал Себастьян вопрос.
— ВСЁ? — с улыбкой переспросил отец, продолжая перебирать бумаги на своём столе. Делать это в свете переносного ночного светильника было… Своеобразно. Но если поначалу Себастьян скептически кривился, когда слуги начали разносить по дому переноски, то теперь, очутившись в святая святых отца, поймав блики теней на стенах, понял, что что-то в этом есть. Некий шарм, древняя романтика. Конечно, переноска — не свечи древности, но что-то общее у атмосферы, царившей в кабинете отца, со средневековым замком было.
— Да, ВСЁ, — не смутился и настоял он. — Сильвия уехала, сказала, у неё дела, контракты. Ты ведь не хотел разговаривать при Сильвии?
— Да, не хотел разговаривать при Сильвии… — подтвердил отец.
После чего поднялся, прошёл с створке, снял с тормоза ручку механического управления и принялся её быстро-быстро крутить. Атмосферные створки тяжелы, так как действительно на какое-то время отсекут людей в кабинете от раскалённой сверхплотной атмосферы в случае прорыва. Но цена их установки — такие вот проблемы в случае поломки электрической части. При отказе мощных сервоприводов, закрыть и открыть створки можно лишь вращением механизма, шестерён ручной передачи, и скорость закрытия — черепашья. Впрочем, за всё надо платить, в жизни ничего не даётся даром, особенно безопасность.
Когда створка встала на место, отец вернулся, сел в своё кресло. Посмотрел ему в глаза.
— Спрашивай.
— Какое к этому взрыву имеет отношение Сильвия. — Себастьян почувствовал, как его заколотило от ненависти к сестре. Несмотря на их… Близость, он всегда, всю свою жизнь воспринимал её, как конкурента. Ибо видел, что пренебрежение к ней отца показное, причём показное самому себе. Сильвия всегда была его любимицей; она слишком похожа на мать, и эта гадина всегда этим пользовалась, как бы ни считала и не рассуждала об обратном вслух.
— Ты уже догадался, — кивнул отец, прочитав ответ в его глазах. — И пришёл только за подтверждением.
Кулаки Себастьяна непроизвольно сжались.
Отец не стал томить и сразу выложил:
— Да, сын, это она пронесла в дом бомбу.
— Но почему! — Себастьян вскочил и нервно заходил по полутёмному кабинету, пытаясь выровнять дыхание. — Это предательство, отец! Но ты не только не наказал её, но наоборот! Она даже присутствовала с нами на обеде, как ни в чём не бывало! Что происходит, отец?
— Сядь! — рявкнул дон Октавио, и юный Феррейра почувствовал ореол власти вокруг него. — Бегом сядь и прекрати истерить! Ты — наследник самой могущественной мировой корпорации, а ведешь себя, как девчонка!
Сел. Хотя видит бог, чего ему это стоило. И даже заставил себя успокоиться. Он — политик, ибо глава такого клана, как Феррейра, не может не быть политиком. А политики совсем иначе должны смотреть на привычные вещи. Даже на предательство. Когда же он к этому привыкнет!
— Я начну издалека, — нахмурился отец. — Не из самого далека, к нему вернусь под конец повествования, но относительно дальнего.
Пауза.
— Это я подстроил нападение на младшую Санчес.
Себастьян сидел в недоумении недолго. Он до последнего не верил, что отец полез в эту грязь. Но с любой стороны это ни на что не влияло и ничего не меняло. Потому быстро взял себя в руки и кивнул — готов слушать дальше.
— Почему? Вот почему. — Отец протянул ему одну из папок, которые только что вертел в руках. На первой странице которой было изображение мелкой паршивки, а на форзаце светились фосфором буквы и цифры «022» и «Неожиданность».